Специально для сайта "Перспективы"

Сергей Фёдоров

Президентские выборы во Франции: политический расклад и прогнозы накануне первого тура


Фёдоров Сергей Матвеевич - кандидат политических наук, Институт Европы РАН.


Президентские выборы во Франции: политический расклад и прогнозы накануне первого тура

В силу специфики политического режима Пятой республики, в основе которого заложена сильная президентская власть (неслучайно его иногда характеризуют как «полу - монархию»), выборы главы государства во Франции всегда имели если не судьбоносное, то, по крайней мере, исключительно важное значение для развития страны, формирования её внутренней и внешней политики. В голлистских традициях они рассматривались как своеобразный момент истины, как прямой диалог потенциального лидера нации с народом.


Особенности нынешней кампании
В силу специфики политического режима Пятой республики, в основе которого заложена сильная президентская власть (неслучайно его иногда характеризуют как «полу - монархию»), выборы главы государства во Франции всегда имели если не судьбоносное, то, по крайней мере, исключительно важное значение для развития страны, формирования её внутренней и внешней политики. В голлистских традициях они рассматривались как своеобразный момент истины, как прямой диалог потенциального лидера нации с народом.
Названная особенность, пожалуй, ещё более свойственна президентской кампании 2007 года. Это объясняется несколькими причинами.
Во-первых, подошло к концу двенадцатилетнее правление последнего президента – «исторического неоголлиста» Жака Ширака, начинавшего свою политическую карьеру ещё при основателе Пятой республики де Голле. Более того, уход с политической сцены президента Ширака знаменует окончание целого исторического этапа в развитии страны, начало которому положило избрание президентом Ф. Миттерана в 1981 году.
Во-вторых, нынешние выборы – это смена политических поколений. К руководству страной приходят 50-летние политики (если, конечно, не считать участие в президентской гонке таких ветеранов, как Жан-Мари Ле Пен и Арлетт Лагийе), чьё политическое формирование пришлось на 70-е годы прошлого столетия. Мировоззрение этих людей весьма разнится со взглядами их отцов, заставших войну и послевоенное возрождение страны.
В-третьих, впервые в послевоенной истории Франции реальные шансы на победу имеют, с одной стороны, «не совсем коренной француз» Николя Саркози (его отец – венгр по национальности, иммигрировавший во Францию, а дед по материнской линии – греческий еврей из города Салоники), а с другой – представительница лучшей половины человечества, социалистка Сеголен Руаяль (многодетная мать, гражданская жена Франсуа Олланда – первого секретаря ФСП).
Наконец, в-четвёртых, эти выборы проходят в достаточно напряженной социально-политической обстановке. Французы недовольны, они требуют изменений, но одновременно и боятся их. Преобладает растерянность и раздражённость. Недаром некоторые аналитики во Франции сравнивают нынешнюю ситуацию в стране с 1945 и 1958 годами – поворотными моментами в новейшей истории Франции. Возможно, такая оценка грешит некоторым преувеличением, тем не менее, повышенное беспокойство за дальнейшую судьбу страны небеспочвенно.
Причины состоят в том, что итоги двух президентских мандатов Жака Ширака (правда, пять лет из двенадцати он был вынужден делить власть с премьер-министром – социалистом Лионелем Жоспеном) весьма неоднозначны. С одной стороны, если взять экономику, Франция продолжает входить в пятёрку самых высокоразвитых стран, её крупные транснациональные корпорации находятся на подъёме, страна притягательна для иностранных инвесторов. С другой – ей так и не удалось выйти на тропу устойчивого развития, высоких темпов экономического роста, на которых базировался успех т.н. «французской социальной модели» в годы послевоенного «славного тридцатилетия». На протяжении двух десятилетий безработица балансирует на уровне 10% экономически активного населения (а среди иммигрантской молодёжи достигает 40% и более); не снижается бедность. К старым социальным недугам добавились новые – нестабильная занятость и рост числа людей, получающих низкую зарплату; кризис французской модели социальной интеграции и недостаточная социальная мобильность в обществе; кризис системы школьного образования и т.д. По словам Н. Саркози, «социальный разлом» трансформировался в «социальный распад» [1].
Но, пожалуй, не менее сложной (хотя, на первый взгляд не столь заметной) проблемой сегодняшней Франции является моральный кризис французского общества, его правящей элиты, не способной предложить некий мобилизующий проект, в который смогут поверить французы. Очевидно, что нынешний многоаспектный кризис французского общества является, по сути, кризисом самоидентификации страны в условиях глобализации и беспрецедентного расширения Европейского союза.
Сможет ли Франция сохранить преемственность в своей внутренней и внешней политике? Будет ли сохранена или демонтирована французская социальная модель? Чем страна сможет ответить на вызовы глобализации? Вот те вопросы, на которые должен будет найти ответы будущий президент страны.
 
Расстановка сил перед первым туром выборов
Из трёх десятков человек, выразивших желание принять участие в президентской гонке, лишь двенадцать были зарегистрированы официальными кандидатами. Часть потенциальных кандидатов не смогла собрать необходимых по закону пятисот рекомендаций (parrainage) от «нотаблей» (парламентариев, мэров городов и т.д.), другая – досрочно сняла свои кандидатуры. «Кандидатскую дюжину» можно условно разделить на два сектора: «малые кандидаты» и «большая четвёрка». В последнюю входят центрист Ф.Байру, социалистка С.Руаяль, лидер правоцентристов (Союз за народное движение, СНД) Н.Саркози и, наконец, представитель крайне правого Национального фронта Ж.-М. Ле Пен.
В секторе «малых кандидатов» доминирует «крайне левый – зелёный» фланг. Он представлен руководителями двух троцкистских партий – Арлетт Лагийе из «Рабочей борьбы» (она принимает участие во всех президентских выборах, начиная с 1974 года) и 30-летним почтальоном из пригорода Парижа Оливье Безансено (лидер «Революционной коммунистической лиги»), госпожами Мари-Жорж Бюффе от ФКП и Доминик Войнэ (партия «Зелёные»). К ним примыкает импозантная фигура антиглобалиста Жозе Бове, представляющего Крестьянскую конфедерацию. «Четверке левых» так и не удалось создать предвыборный антилиберальный блок, о чём они мечтали, окрылённые успехом сторонников «нет» на референдуме по проекту европейской конституции. Этому помешали не только амбиции лидеров (например, коммунисты считали, что на роль объединителей левых как нельзя лучше подходят именно они). Такая коалиция была невозможна априори, ведь главной целью участия «малых кандидатов» в избирательной кампании является, разумеется, не победа, а презентация себя и своих партий. Каждый из названных кандидатов в лучшем случае «возьмёт» от 2 до 4 процентов голосов избирателей. Судя по социологическим опросам, им вряд ли удастся повторить успех 2002 года, когда троцкисты совместно с лидером коммунистов Робером Ю впервые в практике Пятой республики набрали на президентских выборах почти 15% голосов (что важно с точки зрения «перелива» голосов во втором туре). Отметим, что для коммунистов нынешние выборы станут проверкой на политическую выживаемость некогда одной из влиятельнейших партий страны.
Сектор разнообразных «аутсайдеров» включает также таких кандидатов, как Фредерик Ниу, 39-летний политический директор партии «Охота, рыбалка, природа, традиции» (CPNT), 57-летний мэр города Майак Жерар Шиварди, выдвиженец «Партии тружеников» (их общий потенциал не превосходит 1% голосов). Сюда можно добавить и лидера умеренно националистического «Движения за Францию» Филиппа де Вилье (1,5% голосов).
Если электоральные перспективы Николя Саркози в первом туре выборов не вызывают сомнений – он, судя по многочисленным опросам (а их в ходе нынешней кампании проводится примерно в два раза больше, нежели в 2002 году), стабильно набирает в пределах 30% голосов избирателей, определившихся с голосованием, то результаты трёх других «больших кандидатов» менее предсказуемы. В начале президентской гонки казалось, что соперником лидера СНД во втором туре непременно станет Сеголен Руаяль – она прочно удерживала второе место. Однако неожиданный успех центриста Франсуа Байру (его рейтинг за период с мая 2006 по март 2007 года удвоился – с 10 до 20 % и более!) смешал весь предвыборный пасьянс. Байру потеснил с «пьедестала почёта» Ле Пена и стал «наступать на пятки» представительнице социалистов.
Способен ли центрист выйти во второй тур, обойдя Руаяль и Ле Пена? Прогнозируя возможный ход событий, следует учесть следующие обстоятельства. Во-первых, рейтинг лидера крайне правых не отражается полностью в проводимых опросах – часть респондентов стесняется признаться в своих симпатиях к политику с одиозной репутацией. Поэтому, вероятнее всего, Жан-Мари Ле Пен наберёт в первом туре больше прогнозируемых 14 %; его потенциал, если учесть результаты 2002 года, составляет не менее 18% голосов. Вместе с тем, Ле Пену не удастся второй раз спровоцировать «политическое землетрясение», как это было в 2002 году, когда он вышел во второй тур.
На настроении избирателей сказывается как его преклонный возраст (ему скоро 80 лет), так и явная переориентация части электората крайне правых на Саркози. Лепеновский «конёк» - вопросы иммиграции - перестали быть его «монополией» в ходе нынешней кампании. К тому же, победа лидера крайне правых над Жоспеном в первом туре выборов 2002 года (всё решили какие-то полпроцента голосов) объясняется, в общем-то, тем, что часть электората социалистов «увели» Ж.-П. Шевенман (он тогда набрал 5,3% голосов избирателей) и представитель партии радикалов Тобира. Названные причины отсутствуют в нынешней ситуации.
Что касается Байру, то его шансы на успех довольно зыбки. Всё дело в том, что идеи политического центризма (их начал осуществлять ещё с середины 1970-х годов Валери Жискар д’Эстен, основавший партию «Союз за французскую демократию», СФД) так и не смогли завоевать симпатии французов. Центризм не свойственен французской политической культуре и французскому темпераменту. Феномен Байру - достаточно конъюнктурное явление, отражающее разочарование некоторых «умеренных избирателей» в Сеголен Руаяль и страх перед радикализмом Саркози. Неслучайно 62% потенциальных избирателей кандидата-центриста сомневаются в правильности собственного предварительного выбора и готовы изменить свои политические преференции. Слабость позиций Байру заключается также и в том, что за ним не стоит сильная партия: фракция СФД в Национальной ассамблее немногочисленна, и влияние её ограничено. Трудно избавиться от ощущения, что сам Байру не ожидал такого внезапного успеха и не имеет серьёзного плана действий. Многие положения его программы эклектичны и заведомо нереализуемы - например, предложение по формированию правительства «народного доверия». Из кого он собирается его составлять, непонятно. Наконец, не стоит забывать, что Ф. Байру рассматривается французами все-таки как представитель правых сил.
Приведённые выше соображения, прежде всего нестабильность электората Байру, не позволяют аналитикам хотя бы более или менее точно прогнозировать его результаты в первом туре выборов. Считается, что за него могут проголосовать в зависимости от ситуации от 12 до 24% избирателей. Неопределенность прогнозов вызвана и тем, что даже на начало апреля 40% избирателей ещё не приняли решение, за кого отдать свои голоса. Вообще, как показали опросы во время прошлых выборов, 17% французов, пришедших на избирательные участки, делают свой окончательный выбор непосредственно в день голосования. Впрочем, нет причин считать, что неопределившиеся избиратели поддержат какого-то одного кандидата. В середине апреля социологи зафиксировали некоторое снижение популярности Руаяль (до 23%), но одновременно и «торможение» Байру - до 20%. Одним словом, судя по всему, если не произойдёт ничего чрезвычайного, 22 апреля во второй тур выборов всё-таки выйдут Николя Саркози и Сеголен Руаяль.
 
Политические мини-портреты «Сарко» и «Сего»
Главные фавориты президентской гонки принадлежат к противоположным политическим формированиям и, соответственно, придерживаются различных политических взглядов, но, тем не менее, есть нечто общее, что их объединяет. Это не только возраст (им чуть за пятьдесят), примерно одинаковое образование (изучали политические науки, работали адвокатами), послужной список (были министрами в составе нескольких правительств, депутатами парламента), партийная карьера (стали партийными активистами ещё в студенческие годы, быстро продвигались по партийной лестнице), наконец, присущая обоим кандидатам харизматичность и нацеленность на результат. Главное их сходство состоит в том, что и Саркози, и Руаяль являются воплощением перемен, востребованных французским обществом. Они, если хотите, - носители идей «французской перестройки» начала ХХI века. Если с именем Николя Саркози связывается возрождение правых сил, их теоретического багажа, то Сеголен Руаяль – новое лицо французских социалистов, с большим трудом пытающихся выработать «левую идею» применительно к реалиям нового века. А платформы кандидатов в президенты от СНД и ФСП – это, по сути, две программы модернизации Франции. Жёсткий её сценарий – это Саркози, умеренный – это Руаяль.
Визитной карточкой президентской программы бывшего министра внутренних дел, квинтэссенцией его взглядов стали идеи «разрыва» с проводимой в последние десятилетия политики демонтажа «французской социальной морали», порождающей, по мнению Н. Саркози, безработицу и иждивенческую психологию.
Главное направление перемен теоретик «разрыва» видит в «реабилитации работы», в том, чтобы снять все преграды, мешающие людям больше трудиться и больше получать за свой труд. Им предлагается в целом либеральная социально-экономическая стратегия действий, включающая такие меры, как усиление гибкости рынка труда, введение единого типа «непрерывного трудового договора», снижение налоговой нагрузки на предприятия и частных лиц (идея создания «налогового потолка», не превышающего 50% дохода). Одновременно Саркози выступает за модернизацию социальной защиты с тем, чтобы добиться «социальной защищённости в течение всей трудовой карьеры» (sécurité sociale professionnelle). Он вполне справедливо указывает на то, что нужно защищать не рабочие места, а людей. Саркози обещает сделать так, чтобы доходы от работы всегда превышали размер пособий.
Важный раздел в программе лидера неоголлистов - совершенствование политических институтов Пятой республики, улучшение функционирования государства. Автор лозунга «безукоризненной демократии» полагает, что пришло время усилить ответственность президента перед парламентом, придать фигуре президента роль лидера нации, отвечающего за свои действия, а не арбитра, стоящего в стороне. Ратуя за сильного и ответственного президента и за расширение полномочий законодателей, Саркози, тем не менее, в отличие от своей главной соперницы, не считает нужным проводить «конституционную революцию», выступает против введения пропорциональной системы выборов в парламент.
Большое внимание бывший министр внутренних дел уделяет вопросам иммиграции. Он выступает за «избирательную миграцию», за ужесточения в вопросах объединения семей, за принцип «позитивной дискриминации» иммигрантов. Ожесточённую критику вызвали предложения Саркози о необходимости создания «министерства по делам иммиграции и национальной идентичности», а также возможности пересмотра законов о секуляризации.
Саркози воспринимается значительной частью французов как «американский консерватор с французским паспортом». За время его работы в министерстве внутренних дел за «Сарко» закрепился имидж «человека действия», «сильной руки», решительного и бескомпромиссного политика, способного навести порядок. Жёсткая позиция лидера СНД по вопросам иммиграции и борьбы с преступностью, продемонстрированная осенью 2005 года, во время бунтов в пригородах Парижа и других крупных городов, не могла не понравиться значительной части (по некоторым оценкам до трети) электората Ле Пена. Но, с другой стороны, решительность Саркози напугала умеренно правых, опасающихся «шоковой терапии» на французский манер.
Сказанное выше объясняет стратегию предвыборной кампании кандидата от СНД, которая заключается в расширении своих сторонников за счёт центра. «Полевение» Саркози стало просматриваться уже к концу 2005 года и особенно после событий весны 2006 г., когда его потенциальный конкурент - премьер-министр Доминик де Вильпен неудачно попытался реализовать идеи правых о либерализации рынка труда на практике.
Надо отдать должное политическому таланту и чутью Н. Саркози - он сумел за короткое время пересмотреть ряд положений своей первоначальной программы «разрыва». Его предвыборная речь от 14 января 2006 г. явила облик «изменившегося Саркози», ценящего не только идеалы правых республиканцев, но и Жореса и Блюма. Вообще съезд СНД, в работе которого приняло участие 100 тыс. партийных активистов, стал, на наш взгляд, значимым событием нынешней избирательной компании. Он не без оснований выглядел «съездом победителей».
Следует отметить, что на протяжении всей президентской гонки лидер неоголлистов лидировал в социальных опросах, стабильно показывая результаты в пределах 30% голосов избирателей в первом туре голосования. Важно и то, что Саркози завладел политической инициативой, заставляя своих соперников занимать оборонительную позицию.
Что касается основной соперницы лидера правых, Сеголен Руаяль, то, пожалуй, лейтмотивом её компании стали идеи развития «партийной демократии» во Франции. Пик популярности социалистки пришёлся на осень 2006 года, когда она с блеском выиграла первичные выборы по выдвижению кандидатуры ФСП на пост президента, обойдя «старую миттерановскую гвардию» - Лорана Фабиуса и Доминика Стросс-Кана. В конце прошлого года рейтинг «Сего» достиг своего максимума, одно время он практически сравнялся с рейтингом «Сарко». Однако за удачным дебютом не последовало продолжения. По сценарию предвыборного штаба Руаяль, ей предстояло «пойти в народ», собрать и обобщить наказы сторонников, которые должны были найти отражение в программе кандидата ФСП. Но пауза, взятая, чтобы провести «консультации с народом», явно затянулась - только 11 февраля Сеголен Руаяль выступила с двухчасовой программной речью, в которой предложила избирателям и всей стране «больше, чем программу» - «пакт чести, президентский контракт».
В основу этого «пакта» легли 100 предложений, опубликованные накануне выступления Руаяль. Их можно свести к восьми задачам: создать условия для экономического роста и обеспечения всех работой; улучшить покупательную способность населения; усовершенствовать систему образования; гарантировать социальную защиту семей; поднять на новый уровень защиту окружающей среды; усилить борьбу с преступностью и насилием; обновить институты Пятой республики; укрепить позиции Франции на международной арене.
Эклектичность «пакта», явная легковесность экономического раздела программы «Сего» компенсировались основательной проработкой её социальной составляющей, что естественно для представителя ФСП (среди предлагаемых мер в этой области - увеличение минимальной заработной платы до 1500€ и государственная программа трудоустройства молодёжи).
Необходимо отметить и некоторую противоречивость предвыборной тактики Руаяль. Дело в том, что её первоначальный успех объяснялся не только женским обаянием, но и дистанционированием от несколько закостеневшей ФСП, смещением вправо от идеологической линии партии (критика 35-часовой рабочей недели, похвала в адрес политики Т. Блэра), довольно жёсткие предложения по борьбе с подростковой преступностью. Однако выдержать самостоятельный курс С. Руаяль оказалось не под силу, пришлось просить о помощи старые партийные кадры. Не способствовали успеху в глазах избирателей неразбериха и скандалы в лагере социалистов. Среди наиболее громких - отставка Эрика Бессона, секретаря ФСП по вопросам экономики. Г-н Бессон после ухода из ФСП сумел быстро издать книгу «Кто знает г-жу Руаяль?», содержащую острую критику в адрес «первой леди ФСП».
В этом контексте вполне логичным выглядит отмеченный на финише президентской компании дрейф Руаяль влево, радикализация её первоначальных позиций, например, выдвижение идеи «VI Республики», что рассчитано на расширение электората за счёт умеренного фланга крайне левых.
 
* * *
Несмотря на острое противоборство двух главных кандидатов, внимательный анализ их программ и предвыборных речей показывает, что на самом деле имеется немало совпадений в их взглядах. Это, несомненно, даёт базу для консенсуса системообразующих политических сил Франции. Здесь можно было бы упомянуть о близости позиций по таким вопросам, как модернизация французской социальной модели на базе принципа flex-security (гибкий рынок труда одновременно с усилением адресной социальной защиты); развитие общественного диалога; сохранение институтов Пятой республики и прежде всего нынешних полномочий президента при их частичной модернизации, то есть отлаживание баланса между законодательной и исполнительной властью; понимание вызовов, связанных с глобализацией, желание сохранить французскую идентичность, упрочить имидж Франции как великой державы.
 
Сценарий голосования
Как известно, прогнозы – дело не только неблагодарное, но и рискованное. В случае с Францией такие оговорки тем более не должны казаться перестраховкой. Кто из аналитиков мог прогнозировать выход Ле Пена во второй тур выборов 2002 года, разгром партии власти на региональных выборах в марте 2004 года (после победы шираковцев на парламентских выборах!), а затем провал референдума по европейской конституции в мае 2005? Нынешний французский избиратель сбит с толку, дезориентирован, склонен к протестному голосованию. И тем не менее, рискнём сделать прогноз результатов голосования, пусть даже 40% электората ещё не определилось со своими политическими симпатиями.
Прогноз таков. Предварительная относительная победа Саркози в первом туре станет окончательной во втором за счёт «перелива» значительной части голосов электората Ле Пена и Байру – это при любом раскладе не менее 15%. Даже если предположить, что, например, весомая часть сторонников Национального фронта, как и центристского СФД, предпочтёт проигнорировать второй тур, трудно представить, что остальные «лепеновцы» поддержат левых. Так или иначе, суммарный потенциал крайне левых, коммунистов, зелёных и альтерглобалистов плюс часть центристов, способная примкнуть к левым во втором туре, не перевешивает «подкрепление» Саркози со стороны крайне правых и правого фланга «байруистов». Конечно, на окончательный выбор избирателей могут повлиять самые неожиданные факторы (а сомневаются за неделю до голосования почти 14 млн. избирателей), тем не менее, главный правый кандидат - бывший министр внутренних дел - вполне может рассчитывать на победу с разрывом в 2-3 % голосов.
Такой прогноз находит подтверждение в данных опросов общественного мнения. Так, 59% респондентов уверены в победе Саркози, и лишь 18% - в успехе Сеголен Руаяль. 8% опрошенных надеются на удачу Байру, и лишь 1% считает возможным выигрыш Ле Пена. 14% затруднились с ответом. Любопытно, что победа Саркози не вызывает сомнений и у тех категорий населения, которые не испытывают больших симпатий к правым. В частности, такое мнение высказывает 55 % молодёжи в возрасте 18-24 лет, 58% рабочих и 52% служащих [2].
Победа лидера СНД весьма вероятна, но прогнозировать политический курс страны на ближайшие пять лет и более отдалённую перспективу было бы преждевременно. Не стоит забывать, что многое будет зависеть и от парламентских выборов, которые последуют вскоре за президентскими. Существует большая вероятность того, что на них возьмёт верх левая оппозиция и страна вновь войдёт в режим «политического сожительства» правого президента и левого правительства, как уже бывало в последние десятилетия. Хотя такое «сосуществование» во Франции часто критикуют, не без основания полагая, что оно приводит к застою, блокируя проведение непопулярных, но необходимых реформ, тем не менее, в такой комбинации политических сил есть и свои плюсы. По сути в этом и заключается своеобразная форма центризма à la française.
Опыт развития Франции в последние десятилетия убедительно показал, что у политики «качающегося центра» (право-левоцентристского), при всех её недостатках, нет реальной альтернативы. Именно такая политика способна уберечь высокоразвитое общество от «больших скачков» вправо или влево. К тому же она как нельзя лучше отражает состояние общественного сознания французов, своеобразную, по выражению социолога Робера Рошфора, «французскую шизофрению», состоящую, с одной стороны, в постоянном недовольстве и жажде перемен, а с другой – в одновременном нежелании что-либо менять.
 
Что ждать России от французских выборов?
Как отразится смена хозяина Елисейского дворца на франко-российских отношениях? В лице Жака Ширака, унаследовавшего в какой-то мере внешнеполитический курс де Голля, мы имели в целом надёжного и понимающего партнёра, относившегося к России с уважением и даже с симпатией. (Как известно, Жак Ширак в молодости изучал русский язык и даже переводил на французский «Евгения Онегина»). Совсем недавно, осенью прошлого года, президент Франции не побоялся наградить своего российского коллегу орденом «Почётного Легиона», за что подвергся весьма острой критике у себя на родине.
Сближению наших стран в послесоветскую эпоху способствовали одинаковая приверженность принципу многополярного мира, сходная позиция по некоторым основным проблемным моментам международных отношений, будь то война в Ираке, положение на Ближнем Востоке и др. Россия всегда ценила умеренность атлантизма Франции, её самостоятельную позицию по вопросам международной безопасности.
К сожалению, знакомство с высказываниями и взглядами нового поколения французских политиков в отношении России не вызывает большого оптимизма насчет дальнейших перспектив наших двухсторонних отношений. Так, в выступлениях фаворита президентской гонки Н. Саркози мы вряд ли найдём хоть какие-то признаки благожелательности и уважения по отношению к нашей стране, её роли в новейшей истории Европы. По Саркози получается, что берлинская стена как-то так сама по себе рухнула, а Валенса, Иоанн Павел II и Гавел «вырвали восточноевропейских братьев из пасти русского медведя», после чего состоялось долгожданное единение братских европейских народов. Весьма показательна, на наш взгляд, и фраза с сайта Саркози о том, что его отец был вынужден покинуть родину (Венгрию) «после её оккупации коммунистической Россией»(курсив мой. - С.Ф) [3]. Что можно к этому добавить?
Куда более приятно для нас прозвучали слова Сеголен Руаяль в её программной речи 11 февраля о том, что Россия безусловно относится к европейской семье народов, что она внесла весомую лепту в культурное развитие Европы и мира. Однако все это, по мнению кандидата ФСП, не должно избавлять Россию от справедливой критики, в том числе по вопросам соблюдения прав человека и демократии
Конечно, приведённые выше высказывания главных фаворитов на президентское кресло в Елисейском дворце, не следует, принимать, слишком «близко к сердцу» - они были предназначены для «внутреннего потребления». Реальная политика потребует скорректировать позиции. Тем не менее, неприятный осадок остаётся. Это тем более обидно, что, как ни парадоксально на чей-то взгляд, Франция во многом обязана своим «величием»», о котором так любит в последнее время говорить лидер СНД, Советскому Союзу и его правопреемнице. Не будет преувеличением сказать, что в современных условиях Франция, если она хочет отстоять свою идентичность и особое место в мире и Европе, пожалуй, как никогда ранее, нуждается в сильной России. Равно как и Россия заинтересована в процветающей и самостоятельной Франции.
 
 
Примечания
 
[1] Главной темой предвыборной кампании Жака Ширака в 1995 году был лозунг «преодоления социального разлома» общества.
 
[2] Le Monde, 09.04.07
 
[3] www.sarkozy.fr


Читайте также на нашем сайте: 
 
«Франция – Россия, Россия – Франция: асимметрия восприятия» Сергей Федоров.
 
«Уроки французского» для Русского мира: опыт франкофонии» Сергей Федоров.
  
«Внешнеполитическая стратегия Саркози: начало эры постголлизма?» Сергей Федоров.
 
«Итоги французских выборов 2007 года: состоится ли «французская перестройка»?» Сергей Федоров.
 
«Иммигрантские кварталы как барометр французской политики» Сергей Федоров.

Опубликовано на сайте 21/04/2007