Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Босния и Герцеговина: исторические уроки и современные угрозы

Версия для печати

Специально для сайта «Перспективы»

Петр Искендеров

Босния и Герцеговина: исторические уроки и современные угрозы


Искендеров Петр Ахмедович – кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН.


Босния и Герцеговина: исторические уроки и современные угрозы

Преследуя свои геополитические интересы, США и Евросоюз выдвигают все более жесткие требования унитаризации Боснии и Герцеговины. Это ведет к обострению противоречий между сербским национальным движением и радикальным исламизмом в республике. Анализируя сложившуюся ситуацию, историк Петр Искендеров не исключает, что Балканы ждет новая волна перекройки границ с одновременным появлением в регионе радикального исламистского государства, способного стать воротами для мусульманского джихада против христианской Европы.

Бывшая югославская республика Босния и Герцеговина встречает очередную годовщину Дейтонского мирного соглашения, парафированного 21 ноября 1995 года и определившего ее национально-государственное устройство, в обстановке беспрецедентного внутреннего кризиса. США и Европейский союз пригрозили стране блокировать ее полноправную интеграцию в общеевропейские процессы. Премьер-министр боснийской Республики Сербской Милорад Додик впервые открыто заявил о нежизнеспособности Боснийского государства. А лидеры боснийских мусульман требуют от международных представителей отстранить от власти самого Додика и его ближайших соратников по Союзу независимых социал-демократов и вообще упразднить Республику Сербскую.

Учитывая, что боснийские сербы и хорваты уже пообещали в случае дальнейшего обострения обстановки провести референдум о самоопределении по косовскому образцу и присоединении, соответственно, к Сербии и Хорватии, ситуация в любой момент может выйти из-под контроля и стать детонатором нового общебалканского вооруженного межэтнического конфликта. Не следует недооценивать и морально-психологический аспект. Боснийские лидеры держат в уме прямые исторические параллели. Сто лет назад (в 1908–1909 годах) аннексия Австро-Венгрией формально входивших в состав Османской империи провинций Босния и Герцеговина поставила Европу на грань войны. Благодаря посреднической роли России и сдержанности сербского руководства военную опасность тогда удалось отсрочить, но не ликвидировать. Роковые выстрелы прозвучали в боснийской столице Сараево несколькими годами позднее – в июне 1914 года, и человечество было ввергнуто в пучину Первой мировой войны.

Почему же теперь, спустя почти 15 лет после завершения этно-гражданской войны 1992–1995 годов, в Боснии и Герцеговине вновь открыто говорят о самоопределении и прогнозируют новые межконфессиональные конфликты и «этнические чистки»? Главная причина видится в том, что боснийское урегулирование оказалось заложником нескольких разнонаправленных геополитических процессов, вновь, как и сто лет назад, сфокусировавшихся на многонациональных и многоконфессиональных Балканах.

Сегодня обстановка кардинально отличается от той, в которой проходили международные переговоры по созданию «дейтонской» Боснии и Герцеговины. В 1995 году в скорейшем завершении кровопролитной и разрушительной боснийской войны были заинтересованы не только ключевые международные представители, но и все участвовавшие в переговорах главы балканских государств – серб Слободан Милошевич, хорват Франьо Туджман и боснийский мусульманин Алия Изетбегович. В целом с единых позиций выступали тогда и международные посредники: спецпредставитель президента США на Балканах Ричард Холбрук, эмиссар Европейского союза Карл Бильдт и российский заместитель министра иностранных дел, спецпредставитель президента России Бориса Ельцина на Балканах Игорь Иванов. Как не без оснований подчеркивал позднее главный творец дейтонской дипломатии Ричард Холбрук, Дейтон на несколько дней стал «временным центром международного мира» [1].

В результате напряженных переговоров тогда была выполнена главная задача: остановлена война, которая стала самой разрушительной в Европе за последние полвека. По некоторым оценкам, она унесла более 200 тысяч человеческих жизней и сделала беженцами более двух миллионов жителей бывшей югославской республики. Но главное, Дейтонское мирное соглашение создало уникальную модель государственного устройства Боснии и Герцеговины, которую многие не без оснований рассматривали в качестве образца для разрешения других балканских конфликтов – в частности, косовского и македонского.

Дейтонская система предусматривала разделение формально единой Боснии и Герцеговины на два равноправных субъекта – Республику Сербскую (49% территории) и Мусульмано-хорватскую федерацию (51%). (Позднее Мусульмано-хорватская федерация была переименована в Федерацию Боснии и Герцеговины.) Таким образом, все три главных боснийских этноса были объявлены государствообразующими в рамках мягкой конфедерации. Каждый из двух субъектов получал право вступать в особые отношения с соседями – Югославией и Хорватией.

Закрепить единство страны и равноправие населявших ее народов был призван высший орган исполнительной власти в Боснии и Герцеговине – коллективный Президиум. В его состав вошли по одному представителю от сербов, хорватов и мусульман, заступавшие на пост председателя Президиума на основе ротации и принимавшие решения консенсусом. Был создан также единый парламент, треть депутатов которого избиралась от Республики Сербской и две трети – от Мусульмано-хорватской федерации. Третьим элементом обеспечения единства послевоенной Боснии и Герцеговины стали центральные министерства: иностранных дел, внешнеэкономических сношений, финансов, юстиции и по делам беженцев. Остальные вопросы были отнесены к ведению органов власти двух субъектов, в которых учреждались посты президентов, создавались парламент и правительство, а также собственные вооруженные силы и полицейские подразделения.

Надзирать за соблюдением дейтонских договоренностей должен был Высокий представитель международного сообщества в Боснии и Герцеговине, получивший широчайшие полномочия. Он, в частности, имеет право отстранять от должности любых политиков и государственных деятелей, распускать партии и законодательные и исполнительные органы, если сочтет, что их деятельность угрожает дейтонским установлениям. Пост Высокого представителя в настоящее время занимает австрийский дипломат словенского происхождения Валентин Инцко.

Дейтонская система отличается сложностью и даже запутанностью. Однако представители России, США и Евросоюза понимали, что только таким путем можно сохранить хрупкое единство страны, а главное – избежать новых межэтнических конфликтов. Как показали последующие выборы в центральные и местные органы власти, среди населения обоих субъектов Боснии и Герцеговины продолжают пользоваться популярностью националистические партии и движения. В частности, именно они одержали победу на последних по времени местных выборах в октябре 2008 года – причем в обстановке повышенной активности избирателей. Результаты Союза независимых социал-демократов Милорада Додика, например, улучшились по сравнению с предшествовавшими выборами более чем в два раза. Мусульманская националистическая Партия демократического действия и Хорватское демократическое содружество, основанное еще Франьо Туджманом, победили среди своих соплеменников. Автор этих строк находился в день голосования в Баня-Луке и смог лично убедиться, насколько большой популярностью пользуются среди боснийских сербов сам Милорад Додик и его весьма радикальные идеи.

«Дейтонские соглашения создали не самую худшую модель урегулирования кровопролитного балканского конфликта. За десять с лишним лет международное сообщество так и не создало на Балканах другой модели, способной урегулировать сложные этнические и конфессиональные проблемы региона, – свидетельствует директор Института славяноведения РАН, специалист по истории Боснии и Герцеговины Константин Никифоров. – Проблема в том, чтобы не допускать перекосов в пользу того или иного субъекта, не ущемлять предоставленных им прав». По его словам, «от «дейтонской» Боснии возможно движение как в сторону большего унитаризма, так и в сторону усиления центробежных сил, вплоть до распада государства». Однако, игнорируя эту специфику, «вместо того, чтобы укреплять и совершенствовать дейтонскую модель, международное сообщество взяло курс на постепенное лишение боснийских сербов их основополагающих прав» [2].

В настоящее время наблюдается все больший перекос в сторону насильственной и ускоренной унитаризации Боснии и Герцеговины. Это засвидетельствовали состоявшиеся в октябре нынешнего года два раунда переговоров лидеров боснийских сербов, хорватов и мусульман на авиабазе НАТО, занимающей часть территории международного сараевского аэропорта Бутмир. Антураж дискуссий прозрачно намекал на своеобразный «Дейтон-2». Однако если в ноябре 1995 года международные посредники требовали от сторон боснийского конфликта согласиться на раздел политической ответственности между тремя государствообразующими народами, то в последние недели речь зашла о фактическом демонтаже дейтонского устройства вопреки открыто негативной позиции боснийских сербов и скрытому недовольству хорватов. От властей боснийской Республики Сербской в ультимативной форме требуют отказаться от гарантированных Баня-Луке полномочий и, в частности, от права вето при принятии государственных решений. Данные требования, облеченные в форму конституционной реформы, означают по сути превращение Боснии и и Герцеговины в унитарное государство, власть в котором будет принадлежать боснийским мусульманам. Соответствующий проект подготовлен и «продавливается» руководством Евросоюза и госдепартаментом США. Конкретно этим занимаются первый заместитель госсекретаря США Джеймс Стайнберг, комиссар Евросоюза по вопросам расширения Олли Рен и – горькая ирония судьбы! – один из творцов «дейтонской» Боснии, а ныне министр иностранных дел председательствующей в ЕС Швеции Карл Бильдт.

Почему же США и ЕС пытаются демонтировать наиболее успешное детище балканского урегулирования? Сами западные посредники объясняют это необходимостью сделать Боснию и Герцеговину более функциональным и управляемым государством, без чего оно не может рассчитывать на интеграцию в ЕС и НАТО. По откровенному свидетельству Джеймса Стайнберга, международные посредники «разъясняют» политикам Боснии и Герцеговины те шаги, которые им «следует предпринять для продолжения процесса евро-атлантической интеграции». Эту позицию в целом разделяет мусульманское руководство Боснии и Герцеговины. Как заявил на днях в интервью РИА Новости глава боснийского МИДа Свен Алкалай, «опыт стран ЕС и НАТО показывает, что в определенный момент приходится приводить свои конституции в соответствие с требованиями членства», а потому «конституционная реформа имеет огромное значение в контексте создания эффективной государственной структуры, способной соответствовать требованиям интеграционного процесса» [3].

Однако боснийские сербы во главе с харизматичным премьер-министром Республики Сербской Милорадом Додиком все меньше склонны верить чиновникам США и ЕС. По словам Додика, именно международное сообщество, которое «постоянно трудится над ликвидацией суверенитета Боснии и двух ее составных субъектов», несет ответственность за то огромное недовольство, которое вызвал проект конституционной реформы. Руководство боснийских сербов обоснованно подчеркивает, что нельзя императивным путем заставить консолидироваться народы, которые 15 лет назад воевали друг с другом. «Босния распадется, если Запад продолжит свой прессинг», – заявил Милорад Додик в интервью белградскому изданию «Данас» [4]. Он уже потребовал внести в новую конституцию, призванную заменить установления Дейтонского мирного соглашения от 1995 года, пункт о праве государствообразующих народов Боснии и Герцеговины провести референдум о самоопределении – против чего категорически выступают центральные власти страны, США, ЕС и НАТО.

Изменение позиции западных гарантов дейтонского урегулирования можно объяснить сплетением ряда факторов.

Новая администрация США во главе с Бараком Обамой настоятельно нуждается в успехе на балканском направлении, аналогичном тому, которого, по оценке американцев, достиг предыдущий президент Джордж Буш, успешно пролоббировавший независимость сербского края Косово. Для Барака Обамы своим «Косово» могла бы стать унитарная Босния и Герцеговина, в которой Республика Сербская была бы сведена к бесправному муниципалитету. Свидетельством этого является беспрецедентная активность демократической администрации США именно на боснийском направлении. Посетивший Боснию и Герцеговину в мае вице-президент Джозеф Байден обрушился с критикой на лидеров боснийских сербов, назвав их упорство в отстаивании принципов Дейтона «препятствием для развития Боснии и Герцеговины». За неделю до визита Байдена в Сараево демократическое большинство в палате представителей американского Конгресса обеспечило принятие резолюции по Боснии и Герцеговине. Формально признавая историческую роль Дейтонского соглашения, включившего в себя «многочисленные компромиссы, преследовавшие цель действовать быстро для сохранения человеческих жизней», этот документ утверждает, что сегодня данные компромиссы «мешают усилиям по развитию продуктивных и эффективных политических институтов». Не случайно влиятельная британская газета «Файнэншл таймс», комментируя боснийскую политику администрации Барака Обамы, провела параллели с намерением Вашингтона «перезагрузить» российско-американские отношения и отметила, что Байден «нажмет на Балканах кнопку перезагрузки», чтобы «воспрепятствовать попыткам изменения границ в регионе со стороны сербских националистов» [5].

А уже весной 2010 года в Сараево ждут самого президента США Барака Обаму. Очевидно, к этому времени госдепартамент США попытается реализовать в Боснии и Герцеговине в полном объеме проект конституционной реформы.

У Евросоюза на боснийском направлении свои интересы. Брюссель в настоящее время занят собственным реформированием в соответствии с положениями только что ратифицированного всеми 27 странами-членами этой организации Лиссабонского договора. После этого на повестку дня встанет выстраивание новых отношений с Балканами. Нынешняя Босния и Герцеговина с Милорадом Додиком и другими строптивыми сербами в эти отношения явно не вписывается. По информации, имеющейся у автора этих строк, в руководстве ЕС с особым раздражением воспринимают тот факт, что именно Босния и Герцеговина остается единственным государством на пространстве бывшей Югославии (не считая Сербии), которое до сих пор не признало независимость Косово – где гражданско-полицейская миссия Евросоюза активно выстраивает государственные институты албанцев. Искомому признанию мешает как раз наличие у боснийских сербов права вето на принятие внешнеполитических решений властями Сараево.

Свои расчеты и у мусульманских лидеров Боснии и Герцеговины. В Сараево все заметнее рост настроений радикального исламизма, олицетворяемого прежде всего муфтием боснийских мусульман Мустафой Церичем, действующим в рамках знаменитой Исламской декларации покойного первого президента Боснии и Герцеговины Алии Изетбеговича. Как грустно шутили в беседе со мной представители руководства боснийской Республики Сербской, власти в Сараево «не принимают ни одного решения без консультаций с Мустафой Церичем. Если бы тот однажды предложил избрать президентом Боснии и Герцеговины Радована Караджича (обвиняемого Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии, в частности, в геноциде мусульман Сребреницы – П. И.), то он на следующий же день был бы единогласно избран». О том, что именно ликвидация Республики Сербской является ныне главным императивом властей Сараево, свидетельствует и нашумевшее выступление в сентябре 2008 года на Генассамблее ООН одного из лидеров боснийских мусульман Хариса Силайджича, назвавшего Республику Сербскую «порождением геноцида» и призвавшего ООН «исправить совершенные ошибки».

В условиях растущей поляризации настроений в Боснии и Герцеговине руководство третьего государствообразующего народа страны – хорватов – пока занимает сдержанную позицию. С одной стороны, оно связано с мусульманами договоренностями, в рамках которых функционирует мусульмано-хорватская Федерация Боснии и Герцеговины. С другой, у него также вызывают растущие опасения унитаристские и исламистские тенденции мусульманского руководства. Тем более что болевой точкой в мусульмано-хорватских отношениях остается неурегулированная проблема управления боснийским городом Мостар со смешанным населением из боснийских мусульман и хорватов. В июле нынешнего года Международная кризисная группа констатировала «продолжающийся коллапс администрации Мостара», что, по мнению этой влиятельной неправительственной организации, является «предупреждающим сигналом для Боснии и Герцеговины». «Начиная с выборов в октябре 2008 года у города нет мэра, бюджета и функционирующего городского совета; сохраняющаяся напряженность угрожает отравить отношения между ведущими партиями боснийских мусульман и хорватов, являющихся коалиционными партнерами в рамках Боснии и Герцеговины», – подчеркивают международные эксперты [6].

Эта же Международная кризисная группа еще в марте заявила, что «сейчас неподходящее время для того, чтобы подгонять переходные процессы» в Боснии и Герцеговине, поскольку «напряженность остается высокой», а «ситуация в сфере стабильности ухудшается» [7]. Со времени вынесения этого вердикта обстановка в стране – особенно с точки зрения межнациональных и межконфессиональных отношений – только осложнилась.

Отдельно следует сказать о нынешней позиции России в отношении боснийского урегулирования. Основным требованием российской дипломатии в настоящее время является скорейшее завершение деятельности Высокого представителя международного сообщества в Боснии и Герцеговине и передача его полномочий местным властям. Об этом, в частности, заявил 5 октября глава МИД России Сергей Лавров на пресс-конференции, проведенной совместно с сербским коллегой Вуком Еремичем. «Мы считаем, – сказал Лавров, – что пришло время прекратить полномочия Высокого представителя, прекратить действие так называемых боннских полномочий [8] и передать полноту ответственности за свою страну всем боснийским сторонам. Миссия Евросоюза должна прийти на смену нынешней структуре Высокого представителя, боннские полномочия должны быть отменены, принципы Дейтона должны в полной мере уважаться. Эти принципы заключаются, прежде всего, в том, что любые изменения внутреннего устройства Боснии и Герцеговины возможны только на основе согласия всех трех государствообразующих народов» [9].

Убежденность российского МИДа в необходимости сворачивания «контрольно-дисциплинарных» функций Высокого представителя стала еще более твердой после состоявшегося недавно единогласного избрания Боснии и Герцеговины непостоянным членом Совета Безопасности ООН – что, к слову, девальвирует тот аргумент сторонников насильственной унитаризации боснийского государства, что в своем нынешнем виде эта страна будто бы не способна полноценно интегрироваться в Европу. Как подтвердил 5 ноября во время визита в Сараево Сергей Лавров, «избрание Боснии и Герцеговины в СБ ООН ставит актуальным вопрос о том, чтобы боснийцы взяли судьбу своей страны в свои руки, чтобы окончательно избавиться от внешнего пригляда. В этом смысле мы, Россия, как активный участник Совета по выполнению мирного соглашения, выступаем за скорейшее преобразование аппарата Высокого представителя в миссию специального представителя ЕС». По словам министра, именно на основе принципов Дейтона и с учетом интересов всех трех государствообразующих народов следует решать остающиеся вопросы [10].

Однако неофициальные беседы с российскими дипломатами и экспертами позволяют сделать вывод, что Москва может оказаться не готовой к радикальным изменениям в Боснии и Герцеговине. Эти изменения способны привести не только к реформированию национально-государственного устройства этой бывшей югославской республики, но и к новой перекройке балканских границ с подключением косовских, македонских, черногорских и южносербских сюжетов.

В настоящее время просматривается несколько сценариев дальнейшего развития событий в Боснии и Герцеговине. Первый исходит из того, что США и Евросоюзу в ближайшие недели или, по крайней мере, месяцы удастся заставить боснийских лидеров согласиться на проект конституционной реформы. В этом случае Босния и Герцеговина будет продвигаться по пути унификации и превратится в конечном итоге в государство с преобладающим мусульманским населением, имеющее статус официального кандидата на вступление в Евросоюз и НАТО. Республика Сербская будет упразднена, а ее территория получит статус муниципалитетов в составе единой Боснии и Герцеговины.

Второй сценарий – сохранение нынешнего статус-кво, предполагающего существование как мусульмано-хорватской Федерации Боснии и Герцеговины, так и Республики Сербской, при одновременном замораживании контактов между ними. Это произойдет в том случае, если руководство боснийских сербов не отступит от своего намерения отстаивать дейтонские принципы и гарантии. Последние заявления Милорада Додика не дают оснований сомневаться в твердости позиции Баня-Луки. «Запад не сможет повлиять ни на меня, ни на легитимные институты Республики Сербской», – подчеркивает лидер боснийских сербов в интервью «Данас».

Если в Боснии и Герцеговине сохранится нынешний конституционный статус-кво (или тупик, по терминологии представителей США и ЕС), то Республика Сербская не станет открыто ставить вопрос о своем самоопределении, однако будет максимально активно развивать связи с Сербией, что позволяют соответствующие положения Дейтонского мирного соглашения. Основа для подобных связей уже заложена в виде соглашения об углублении двусторонних политических и экономических отношений, пописанного в 2006 году президентом Сербии Борисом Тадичем и его коллегой из Республики Сербской Драганом Чавичем. Президент Тадич тогда многозначительно заявил, что лично он «решительно поддерживает все интеграционные процессы на территории бывшей Югославии», что многие расценили как намек на возможное в будущем объединение сербских земель по обе стороны реки Дрина.

Наконец, возможен и третий сценарий, при котором Балканы ждет новый и наиболее масштабный за последнее столетие этап перекройки границ. На эту возможность еще несколько лет назад указал один из архитекторов боснийского урегулирования британский лорд Дэвид Оуэн, предложивший провести очередной международный конгресс по балканским делам наподобие Берлинского конгресса 1878 года. По мнению Оуэна, развитие ситуации на Балканах рано или поздно потребует введения в действие системы территориальных компенсаций и противовесов, предусматривающих, в частности, присоединение к Сербии Республики Сербской в обмен на отказ Белграда от Косово. Есть основания предполагать, что этот проект при определенных условиях встретит поддержку со стороны мусульманских властей Сараево, планы которых простираются в направлении исторической области Новопазарский Санджак с преобладающим мусульманским населением, расположенной на стыке границ Сербии, Боснии и Герцеговины и Черногории.

Стратегическое значение этого региона хорошо понимали еще сто лет назад великие державы во главе с Австро-Венгрией, рассчитывавшей на его присоединение вслед за аннексией Боснии и Герцеговины. Министр иностранных дел монархии Габсбургов Леопольд Берхтольд в ноябре 1913 года заявлял, что хотя Австро-Венгрия после приобретения Боснии и Герцеговины и «считает свое территориальное расширение на Балканах законченным», тем не менее она имеет в этом регионе «особые интересы» [11]. Известно также крылатое выражение лидера Венгерской конституционной партии графа Дьюлы Андраши, заявившего накануне Первой мировой войны, что «Нови-Пазар для Боснии – это то же, что Босфор для Черного моря» [12].

Именно территория Санджака в последние годы стала одним из центров распространения на Балканах радикальных исламистских идей ваххабизма. В марте 2007 года сербская полиция обнаружила в районе города Нови-Пазар тренировочный лагерь ваххабитов с запасами оружия, взрывчатки и литературы экстремистского содержания. Оружие завозилось в Санджак через Албанию и территорию Косово. Подробности планов исламских экстремистов стали известны в ходе расследования, завершившегося в сентябре этого года вынесением обвинительных приговоров ряду обвиняемых. Как было установлено следствием, осужденные планировали совершение террористических актов в городе Нови-Пазар и других местах, а также осуществление «других насильственных актов, направленных на то, чтобы посеять среди граждан Сербии атмосферу страха». По словам председательствовавшего на процессе в Белграде судьи Милана Ранича, члены ваххабистской группы из Санджака «прошли подготовку в пилотировании самолетов, а также установили и поддерживали связи со своими единомышленниками в Боснии и Герцеговине, Македонии, Албании, Грузии и Сирии». Это говорит о том, что ареной террористических атак должны были стать отнюдь не только стадион и полицейские участки в Нови-Пазаре.

Показателен и перечень материалов, изъятых у задержанных ваххабитов. Помимо большого количества оружия, боеприпасов и взрывчатки, там фигурируют компьютерные диски с записями сцен убийства американских солдат в Ираке и Афганистане и российских военнослужащих в Чечне. Можно прогнозировать, что в случае дальнейшего обострения ситуации в Боснии и Герцеговине именно Санджак станет эпицентром нового вооруженного конфликта на Балканах.

Подведем некоторые итоги. Все более жесткие требования унитаризации Боснии и Герцеговины, которые выдвигают США, Евросоюз и мусульманские власти Сараево, преследуя собственные геополитические интересы, не только не способствуют улучшению обстановки в этой бывшей югославской республике, но прямо содействуют радикализации позиций двух противостоящих друг другу сил. Эти силы – сербское национальное движение в Республике Сербской и радикальный исламизм. В случае дальнейшего усиления такой тенденции Балканы ожидает новая волна перекройки границ с одновременным появлением в регионе радикального исламистского государства, способного стать воротами для мусульманского джихада против христианской Европы.

Дополнительным фактором нестабильности Боснии и Герцеговины стало провозглашение в феврале 2008 года независимости Косово и признание этого акта со стороны США и ведущих стран-членов Евросоюза. Боснийские сербы восприняли это как прецедент, поскольку переговоры в Дейтоне в ноябре 1995 года преследовали прямо противоположную цель – сохранить единое государство. «Мы любим Сербию как мать, как жену и радуемся каждому ее успеху в любой области, – признавался в одном из интервью Милорад Додик, отвечая на вопрос о возможном объединении Республики Сербской с Сербией. – Но если представить гипотетическую ситуацию, о которой вы говорите, то мы бы все-таки хотели сохранить свой нынешний статус» [13]. Однако последние шаги США и ЕС делают сохранение этого статуса все более проблематичным.

В ближайшие месяцы многое будет также зависеть от хода дискуссий и вердикта по косовской проблеме в стенах Международного суда ООН в Гааге. Прения сторон и выступления представителей всех желающих государств мира начнутся 1 декабря, а решение ожидается к весне 2010 года. Международный суд по требованию Сербии должен оценить, соответствует ли международного праву независимость Косовского края. Вердикт не будет иметь обязательного характера, однако от него зависит дальнейшее развитие ситуации не только вокруг Косово, но и в других «горячих точках». Имеющаяся информация позволяет предположить, что решение Суда может носить обтекаемый характер, и в нарушении международного права будут обвинены как албанские сепаратисты, так и власти Сербии при покойном президенте Слободане Милошевиче. Применительно к Боснии и Герцеговине это решение может быть использовано в своих целях как мусульманскими властями в Сараево, так и лидерами боснийских сербов и хорватов. И если к моменту вынесения вердикта Международного суда ООН они не смогут урегулировать свои противоречия, – а шансы на это пока невелики, – Боснию и Герцеговину и все мировое сообщество ожидают нелегкие времена.


Примечания:

[1] Holbrooke, R. To End a War. New York, 1999. P.55.

[2] Время новостей, 07.10.2008.

[3] http://rian.ru/world/20091105/191968385.html

[4] Danas, 12.10.2009.

[5] The Financial Times, May 19, 2009.

[6] Bosnia: A Test of Political Maturity in Mostar. Sarajevo–Brussels, 2009. P.1

[7] Bosnia's Incomplete Transition: Between Dayton and Europe. Sarajevo–Brussels, 2009. P.3

[8] Речь идет о деятельности созданного после окончания боснийской войны Совета по выполнению Дейтонского мирного соглашения. Он был образован на совещании в Бонне, и в него в настоящее время входят более 50 государств. Руководящий комитет Совета составляют представители России, США, Великобритании, Франции, Германии, Италии, Канады, Японии, страны-председателя Евросоюза, Еврокомиссии и Организации Исламская конференция в лице Турции.

[9] http://www.mid.ru/brp_4.nsf/0/4134FAE2594A556DC32576470037BAE8

[10] http://rian.ru/world/20091105/192027162.html

[11] Архив внешней политики Российской империи. Фонд Политархив. Опись 482. Дело 3392. Лист 37.

[12] Самоуправа, 1913, 19. дец.

[13] Время новостей, 18.05.2006.


Читайте также на нашем сайте:

«Кому мешает боснийская Республика Сербская?» Петр Искендеров

«Косово: исторические аналогии и сегодняшние вызовы» Петр Искендеров


Опубликовано на портале 17/11/2009



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика