Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Весна 2010 г.: обострение напряженности на Корейском полуострове

Версия для печати

Избранное в Рунете

Александр Воронцов, Олег Ревенко

Весна 2010 г.: обострение напряженности на Корейском полуострове


Воронцов Александр Валентинович – кандидат исторических наук, заведующий отделом Кореи и Монголии Института Востоковедения РАН.
Ревенко Олег – политолог.


Весна 2010 г.: обострение напряженности на Корейском полуострове

Дипломатический процесс, направленный на возобновление шестисторонних переговоров по урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова, который медленно, но последовательно продвигался в позитивном направлении, оказался внезапно взорванным. Причиной стал загадочный инцидент с корветом ВМС РК, затонувшим в Желтом море в результате взрыва 26 марта 2010 года.

Дипломатический процесс, направленный на возобновление шестисторонних переговоров по урегулированию ядерной проблемы Корейского полуострова, который медленно, но последовательно продвигался в позитивном направлении, оказался внезапно взорванным. Причиной стал загадочный инцидент с корветом ВМС РК «Чхонан», затонувшем в Желтом море в результате взрыва 26 марта с.г.

Расследование, оперативно проведенное под эгидой Сеула, назвало виновным КНДР. Пхеньян свою причастность к случившемуся категорически отвергает. Многие независимые эксперты полагают, что доказательная база, представленная южнокорейской стороной, не достаточно убедительна. Такова вкратце фабула кризиса, развитие которого продолжается по нарастающей. Исследованию его перипетий, роли непосредственных участников и заинтересованных сторон, то есть тех же участников шестисторонних переговоров: РК - КНДР – Россия – КНР – США – Япония и посвящен данный материал.


Трагедия «Чхонан» - старт нового кризиса на Корейском полуострове

Напомним, что корабль водоизмещением 1200 тонн по непонятным до сих пор причинам взорвался, разломился пополам и затонул в считанные минуты, что является случаем неординарным для судов такого класса. Из 104 членов экипажа 46 человек погибли. Для Южной Кореи это наиболее крупная морская катастрофа за все время существования страны, поэтому вполне понятно, что вопрос о причинах гибели судна и виновниках этой трагедии и сейчас остается в центре внимания, будоража умы общественности, которая до сих пор не получила на него внятного ответа.

Следует отметить, что Россия с самого начала проявила участие к человеческому горю. МИД России выразил эту позицию в первые же дни после инцидента, а в связи с объявленным в РК национальным трауром Президент Д.А.Медведев направил южнокорейскому руководству телеграмму соболезнования.

Эмоциональный настрой южнокорейцев, равно как стремления досконально разобраться в обстоятельствах произошедшего вполне понятны и заслуживают одобрения. И все бы ничего, если бы не попытки определенных кругов в стране перевести дело в политическую плоскость, прежде всего в плане взаимоотношений с Северной Кореей, которые в последнее время, мягко говоря, далеки от идеальных.

Важным обстоятельством в Сеуле полагают то, что погибший корабль нес патрульную службу вблизи морских границ с КНДР - в той зоне, которую в Пхеньяне считают «спорной акваторией» между Севером и Югом. Именно здесь в 1999 и 2002 году разыгрались кровавые баталии с участием катеров ВМФ двух сторон. Последняя же стычка произошла в ноябре прошлого года, причем северокорейцы, которые покинули место боя со значительными потерями, публично обещали отомстить «агрессорам» за это унижение.

Такова историческая канва, вроде бы не имеющая прямого отношения к нынешнему сюжету. Следует сказать и о том, что сразу после трагедии и на начальных этапах следствия, в котором кстати сказать наряду с южнокорейцами принимают участие и эксперты из США, Великобритании, Австралии и Швеции, версия о наличии «северокорейского следа» довольно решительно отметалась. Это, в частности подтверждалось ссылками на данные американской космической, а также звукоакустической разведки, которые не зафиксировали наличие каких-либо судов, принадлежащих КНДР, вблизи района катастрофы с «Чхонаном».

Однако с течением времени, затянувшимся ходом расследования, подозрения в отношении северного соседа на Юге Кореи начали усиливаться. После осмотра поверхности и внутренних отсеков судна, которое было поднято со дна моря и доставлено на берег 24 апреля, комиссия пришла к предварительному заключению, что корабль затонул в результате взрыва под днищем корпуса и что наиболее вероятной причиной его гибели стал «бесконтактный внешний взрыв». Несмотря на неокончательный характер суждений, политики, а также высокопоставленные представители военного ведомства как бы в унисон озвучили версию о том, что «Чхонан» стал жертвой целенаправленной минной или торпедной атаки со стороны Северной Кореи. На фоне полного отсутствия доказательной базы для такого рода утверждений, а также при том, что в национальных СМИ время от времени пробрасывается мысль, в соответствии с которой полная картина трагедии может оказаться так никогда и не восстановленной, южнокорейские военные чуть ли не со смаком заговорили о том, что «все северокорейские субмарины оснащены тяжелыми торпедами с 200-килограммовыми боеголовками и что вся добытая в ходе следствия информация указывает на то, что атака была произведена именно с применением такой тяжелой торпеды.» В ответ на доводы скептиков о том, что сонары не засекли никакой необычной военной активности северокорейских ВМФ в мелководном районе, где произошла трагедия (корвет затонул на глубине не более 30-40 метров), южнокорейские СМИ с подачи» военных экспертов» с ходу предложили еще более экзотическую версию. Оказывается потопление судна могло стать результатом работы «живых торпед», то есть, подводников-камикадзе или же акустических мин, которые якобы доставляются малыми субмаринами, двигающимися со скоростью порядка 2 км/ч. - в силу чего радары неспособны зафиксировать подобную активность.

Категорические заявления северокорейцев о своей непричастности к гибели корвета - об этом в частности утверждал «комментатор ЦТАК по военным вопросам» в своем выступлении от 17 апреля, были с ходу отметены в Сеуле как «не заслуживающие внимания», поскольку, мол, Пхеньян никогда не признавал своей вины за содеянное, даже перед лицом прямых улик.

На официальном уровне руководство РК в период расследования воздерживалось от обвинений в адрес КНДР, заявляя о том, что позиция правительства будет определена с учетом окончательных итогов и выводов следствия. В то же время, как бы в неофициальном порядке делались прозрачные намеки на то, что если будут добыты неопровержимые доказательства причастности Пхеньяна к инциденту, то встанет вопрос о выработке и принятии соответствующих ответных мер, причем не только в плане двусторонних отношений между Севером и Югом, но и в более широком международном контексте.

Возобладание подобных настроений, как представляется, носило далеко не случайный характер и вызывает серьезные опасения по поводу дальнейшего развития ситуации на Корейском полуострове и вокруг него.

На фоне того как обществу все более настойчиво внушалась мысль о том, что в деле о гибели «Чхонан» без Северной Кореи не обошлось (хотя повторимся никаких мало-мальски правдоподобных фактов при этом не приводится) складывалось впечатление, что в Сеуле по существу не заинтересованы в объективном расследовании и руководствуются в основном конъюнктурными политическими соображениями. И в самом деле, - а что если в итоге выяснится, как, кстати, и предполагают независимые эксперты, что подлинными причинами трагедии могли стать ошибки при проектировании и строительстве самого судна или же он «напоролся» на забытую южнокорейскую мину, многие из которых, обладающие мощным зарядом, были установлены еще во времена правления генерала Пак Чжон Хи. Однако отработка этих версий чревата явной «потерей лица» для Ли Мен Бака, который не может пойти на придание гласности фактов, бросающих тень на национальное судостроение и влиятельные военные круги. А вот использование фактора «Чхонана» для сплочения нации на антисеверокорейской основе выглядит вполне удачным ходом для укрепления позиций администрации и правящей партии в преддверии предстоящих в начале июня с.г. выборов в местные органы власти.

Преобладание подобных тенденций могло бы вызвать сожаление, если бы вопрос был локализован в рамках двусторонних межкорейских отношений. Однако вся беда в том, что этим дело, скорее всего, исчерпываться не будет, учитывая стремление южнокорейских властей отыграть ситуацию «по полной программе», придав ей соответствующий международный резонанс.

Судя по сообщениям южнокорейских СМИ, в РК уже тогда приступили к отработке вариантов ответных действий против Пхеньяна, включая возможность вынесения вопроса на обсуждение в Совет Безопасности ООН на предмет выработки новой жесткой санкционной резолюции в отношении КНДР. Одновременно представители властей говорят о необходимости «взять паузу» на переговорном треке с КНДР в области ядерного урегулирования. Министр иностранных дел Ю Мен Хван без обиняков заявил, что «Южная Корея будет против возобновления шестисторонних переговоров, если выявится причастность Северной Кореи к потоплению «Чхонан». В этом контексте примечательно и то, что уже в тот момент Сеул пытался акцентировать необходимость координации с Россией и Китаем с целью привлечения их на свою сторону, что, дескать необходимо в целях формирования широкого международного консенсуса по данному вопросу. В ходе встречи с Председателем КНР Ху Цзинтао во время посещения ЭКСПО в Шанхае Ли Мен Бак, судя по сообщениям его пресс-службы, провел «углубленное обсуждение» инцидента с корветом, что, якобы, заложило основу для совместных ответных действий в отношении КНДР. Одновременно на новостной ленте МИД России появилось сообщение о том, что в ходе встречи заместителя министра иностранных дел А.Н.Бородавкина с послом Южной Кореи в Москве также обсуждался вопрос о ходе расследования обстоятельств гибели корвета «Чхонан».

Все это лишний раз свидетельствует о том, что нестабильность в Корее, сопряженная с враждебными отношениями между Югом и Севером, постоянно воспроизводится на уровне перманентных кризисов, затрагивающих и интересы соседних держав, включая и Россию.

В данной истории чрезвычайно важную роль играют позиция соседних с Кореей стран, особенно, Китая. Поэтому состоявшийся 3-7- мая 2010 г. визит в КНР главы КНДР Ким Чен Ира стал, естественно, экстраординарным явлением.


Китайско-северокорейский саммит

Одним из знаковых событий первой половины мая в мировой политике стал «неофициальный» визит северокорейского лидера Ким Чен Ира в Китай. Это его пятая поездка в соседнюю страну, остающуюся на сегодняшний день по существу единственным союзником Пхеньяна. Турне по северо-восточным провинциям Китая (так СМИ КНДР анонсировали визит) прошло в точном соответствии с традициями корейского государственного протокола, которые предполагают полностью закрытый режим поездки: о ее итогах, равно как и о том, что она состоялась, официально объявляется лишь после возвращении высокого гостя на родину.

Вроде бы обычное для практики межгосударственных отношений событие на этот раз оказалось в центре внимания мирового сообщества и прежде всего стран-соседей. Визит оказался тесно вплетен в турбулентные процессы на Корейском полуострове и вокруг него.

Среди этих процессов - неопределенность перспектив шестисторонних переговоров по урегулированию ядерной проблемы, нарастание напряженности в межкорейских отношениях, осложнение экономической обстановки в КНДР на фоне жестких международных санкций в отношении этой страны и провалившейся попытки денежной реформы. Хотя Пхеньян быстро признал неудачу финансового эксперимента и предпринял меры по нейтрализации его негативных последствий, положение дел в Северной Корее вызывает много вопросов ввиду проблем со здоровьем у ее полновластного руководителя. По мнению западных наблюдателей, уже запущен форсированный процесс подготовки преемника Ким Чен Ира, на роль которого определен его младший сын - 27-летний Ким Чен Ун, выдвинутый в последние месяцы на ключевые посты в партийной структуре и аппарате Государственного комитета обороны КНДР.

Серьезно повлиял на хрупкий баланс сил на полуострове трагический эпизод с потоплением в марте с.г. южнокорейского корвета «Чхонан». Сеул, планирующий завершить расследование этого инцидента к 20 мая, отбрасывая все возможные версии случившегося, упорно пытается обнаружить (или сфальсифицировать?) улики, свидетельствующие о «причастности» КНДР к гибели судна, которое, согласно априори утвердившемуся мнению, стало объектом торпедной атаки. В тот период уже явно просматривалась заинтересованность в том, чтобы «интернационализировать» этот чисто внутренний вопрос и, добившись поддержки со стороны США, Японии, Китая и России, подготовить почву для нового наказания КНДР, прежде всего, по линии Совбеза ООН путем принятия новой антисеверокорейской резолюции. В те дни готовилась в Южной Корее встреча восточноазиатской «тройки» (Республика Корея - КНР - Япония) на уровне министров иностранных дел, причем «гвоздем программы» в повестке дня, по настоянию корейской стороны, должен стать вопрос о выработке единого подхода к инциденту с «Чхонан» на основе данных о ходе расследования, которые собиралась представить корейская сторона.

Если говорить даже только об этом эпизоде, визит Ким Чен Ира стал весьма удачным упреждающим ходом. Хотя слухи о предстоящем событии муссировались давно, неожиданный «марш-бросок» корейского лидера в Китай привел южнокорейский истеблишмент в замешательство, переходящее в тихую ярость. Влиятельные эксперты сделали вывод, что для Китая трагедия с судном не является серьезным фактором, способным негативно повлиять на двусторонние отношения с Северной Кореей. По дипломатическим каналам Сеул выразил Пекину свое недовольство, заявив, что прием Ким Чен Ира в КНР был «неуместным и несвоевременным», учитывая вероятную вовлеченность Пхеньяна в морскую трагедию, и что Китаю следовало бы играть «более ответственную роль на Корейском полуострове в складывающейся ситуации». На свою неудовлетворенность по поводу состоявшегося визита, хотя и не в столь вызывающей манере, указали и представители ряда западных стран, которые выразили надежду, что Пекин будет более последовательно отстаивать позиции мирового сообщества в контактах с Пхеньяном.

Говоря о целях визита, международные эксперты почти однозначно сходятся в оценках, что главной задачей Ким Чен Ира было показать, что, несмотря на все осложнения, у республики сохраняются «окно в мир» и прочный внешнеполитический тыл в лице Китая, на дипломатическую поддержку и экономическую помощь которого в Пхеньяне продолжают рассчитывать. Далеко не случайно, несмотря на неофициальный характер поездки, Ким Чен Ира сопровождало фактически все высшее руководство страны, представляющее Государственный комитет обороны, Трудовую партию Кореи, военное ведомство и МИД. Примечательно и то, что во всех публичных выступлениях руководителя КНДР красной нитью проходила мысль о том, что корейско-китайская дружба «будет оставаться неизменной во все времена, - невзирая на новые реалии, смену поколений в обеих странах и различные внешние испытания». Китайские руководители, начиная с самого Ху Цзиньтао, высказывались в аналогичном ключе.

Несмотря на пышный антураж приема Ким Чен Ира и его свиты (в прошедших мероприятиях были задействованы помимо президента КНР сразу несколько членов Постоянного комитета Политбюро ЦК КПК, все руководство регионов, которые посетила корейская делегация), о конкретных договоренностях, достигнутых в ходе визита, с обеих сторон говорится крайне мало. Из сообщений агентства «Синьхуа» известно лишь, что Ху Цзиньтао в ходе встречи с лидером КНДР выдвинул ряд предложений по расширению двустороннего сотрудничества, включая активизацию контактов на высоком уровне, проведение регулярных консультаций для обмена мнениями по вопросам внешней и внутренней политики, углубление торгово-экономического сотрудничества. Вместе с тем обе стороны хранят молчание относительно того, удалось ли Ким Чен Иру заручиться какими-либо обещаниями с китайской стороны относительно политической поддержки Пхеньяна, а также добиться расширения масштабов экономического и гуманитарного содействия.

Следует сказать, что именно в вопросах о формах экономического взаимодействия между Китаем и Северной Корей имеются определенные расхождения. Если Пхеньян больше рассчитывает на увеличение объемов безвозмездной помощи - топливом, продовольствием, поставками товаров первой необходимости, то Пекин выступает за развитие связей, основывающихся на коммерческих началах, мягко подводя партнеров к осознанию необходимости осуществления давно назревших реформ. Видимо, именно в этом состояла цель широкой демонстрации позитивного опыта стремительного подъема промышленной базы северо-востока Китая. Впрочем, Ким Чен Ир, похваливая китайцев за эти успехи, не спешит заимствовать китайские «наработки», прежде всего из опасений, что полномасштабное осуществление подобных экспериментов неизбежно приведет к появлению в стране влиятельного рыночного сектора, неподконтрольного государству. А это, согласно корейской логике, в условиях открытого противостояния с «враждебным окружением» в лице США, РК и Южной Кореей способно быстро подточить основы правящего режима, приведя его к краху.

И тем не менее при всех нюансах Китай сегодня объективно остается для Северной Кореи наиболее важным политическим и экономическим партнером. Торговля между двумя странами достигла внушительной цифры - 1,8 млрд. долларов, что составляет порядка 50-60% всего внешнего товарооборота КНДР. В последнее время становится все более заметной нарастающая экономическая экспансия китайского бизнеса в Северной Корее, особенно в приграничных провинциях, где китайцы берут под свое «крыло» важные месторождения полезных ископаемых, перспективные промышленные объекты, в том числе и те, которые изначально предназначались для совместного использования Севером и Югом Кореи. Такое положение дел не очень устраивает северокорейское руководство, которое опасается усиления зависимости от Китая и перехода «командных высот» в экономике в руки расчетливых бизнесменов из соседней страны, но в условиях фактической изоляции в мировом сообществе возможности выбора у Пхеньяна практически нет.

В связи с этим остаётся лишь удивляться близорукости оппонентов Пхеньяна, которые, стремясь посредством экономических санкций и политического давления удушить КНДР, на деле толкают его в тесные объятия Пекина, укрепляя на севере Корейского полуострова позиции Китая и ослабляя свои собственные. Особенно болезненно такая тенденция по логике должна была бы восприниматься в Сеуле.

Внимание наблюдателей к корейско-китайскому саммиту в большой степени определялось интересом к тому, как будет обсуждаться на переговорах тема денуклеаризации Корейского полуострова и можно ли рассчитывать на то, что лидеры двух стран выступят с новыми инициативами по реанимации диалога в шестистороннем формате.

Представители шести стран последний раз собирались в Пекине в декабре 2008 года, после чего переговоры застопорились, а позднее КНДР заявила о своем выходе из «шестёрки» в знак протеста против санкций, введенных по линии СБ ООН в ответ на северокорейские ракетные пуски (апрель 2009) и подземные ядерные испытания (май 2009). Этот демарш Пхеньяна стал серьезным ударом по внешнеполитическому престижу Пекина, который председательствует на переговорах.

Ранее США и их союзники постоянно упрекали китайских руководителей в том, что те, располагая мощными рычагами воздействия на Пхеньян, не приводят их должным образом в действие, дабы призвать своего союзника к «разумному поведению», в том числе к возврату в «шестисторонку». Логика действий Пекина по отношению к своему строптивому соседу, действительно, во многом не совпадает с линией США, Японии или Южной Кореи. Начать с того, что Пхеньян, вопреки существующим мнениям, вовсе не является послушной «марионеткой» Пекина, да и действенность китайских «рычагов влияния» во многом преувеличена.

Надо сказать, что, если для Запада в целом первым делом всегда было не допустить появления ядерного оружия в руках у «плохих парней», а судьба северокорейского режима интересовала западных политиков в последнюю очередь (чем быстрее развалится «тоталитарная система» - тем лучше), то для Китая наиважнейшим было и остаётся сохранение статус-кво на Корейском полуострове. Настоящим кошмаром в глазах китайцев стал бы политический и экономический коллапс на севере Кореи, хаос в стране, дестабилизация военно-политической обстановки на полуострове и вокруг него с переходом полного контроля за ситуацией в руки США и Южной Кореи и последующим размещением американских сил передового базирования на всем протяжении китайско-корейской границы.

Опасения китайцев по поводу возможного краха северокорейского режима, судя по всему, увеличились до такой степени, что Пекин решился принять участие в обсуждении вопроса о планах действий на случай «чрезвычайной ситуации» в КНДР с представителями США и Южной Кореи, правда, пока не на правительственном уровне, а по линии близких к властям академических институтов. По информации южнокорейской и японской прессы, такого рода консультации состоялись на рубеже 2009-2010 гг., и стороны условились придать им впоследствии регулярный характер. Хотя встречи, по всей видимости, носили преимущественно зондажный характер и сводились к «прощупыванию» взаимных намерений, «утечки» в прессу о факте их проведения вызвали резко негативную реакцию в КНДР. Наряду с обычной бранью в адрес американцев и южнокорейцев по поводу «консультаций» на сей раз заряд критики ушел и в сторону Пекина, правда, в завуалированной форме. Представитель Генштаба Корейской народной армии 26 марта 2009 г. осудил участие «соседней страны» в такого рода дебатах, добавив, что «все те, кто добивается свержения существующей в КНДР системы, независимо от того, играют ли они в этом ведущую или пассивную роль, падут жертвой беспрецедентных ядерных ударов».

Иными словами, отношения между Пекином и Пхеньяном складываются не столь гладко, как может показаться. Руководство КНДР склонно возлагать на китайскую сторону по крайней мере часть ответственности за рестриктивные мероприятия СБ ООН, полагая, что КНР как дружественная страна могла бы воспрепятствовать их осуществлению. Хотя об этом прямо не говорят, но среди северокорейской элиты, похоже, крепнет убеждение, что их страна является лишь «разменной фигурой» в сложной игре, которую Китай ведет с США по стратегически важным вопросам.

Все это, видимо, до некоторой степени отражает реальное положение. Вместе с тем серьезно усложнившееся международное положение КНДР, перспектива остаться один на один с могущественными противниками заставляют корейских руководителей закрывать глаза на раздражающее их поведение китайцев. В расчет принимается и то, что Пекин в конечном счете не заинтересован в смене северокорейского режима, а его оценки внешней деятельности Пхеньяна, в том числе и в ракетно-ядерной области, являются наиболее умеренными в сравнении с другими участниками шестисторонних переговоров. Кроме того, Китай всегда играл роль уникального «моста» между Пхеньяном и Вашингтоном в случаях, когда между двумя антагонистами становился невозможным прямой диалог по ядерной проблеме.

Международные наблюдатели давно обратили внимание на то, что именно по итогам китайско-корейских контактов на высоком уровне в позиции КНДР по этому вопросу происходили позитивные сдвиги, создававшие предпосылки для выхода из тупиковых ситуаций. Так было, например, и в ходе визита в Пхеньян в октябре прошлого года премьера Госсовета КНР Вэнь Цзябао, который после беседы с Ким Чен Иром добился его согласия вернуться «при определенных условиях» в шестисторонний процесс. В качестве платы корейцы тогда потребовали снятия или смягчения санкций, предусмотренных резолюциями Совбеза ООН, а также немедленного начала переговоров по замене Соглашения о перемирии в Корее (по итогам войны 1950-1953 гг.) на мирный договор, рассматривая последнее как важное условие создания климата доверия, необходимого, по их мнению, для успешного движения вперед по пути денуклеаризации. И именно китайцы уже в начале 2010 года предложили, как сообщает пресса, многоступенчатую схему постепенной реанимации многосторонних переговоров, которая, пусть и с оговорками, получила одобрение практически всех участников. Началом этого процесс должен был стать американо-северокорейский контакт на высоком уровне, но после «мистической» трагедии с потоплением южнокорейского военного судна вся подготовка к этому мероприятию была заморожена. Представители Пекина к неудовольствию американцев стали также зондировать почву в Вашингтоне на предмет возможности отмены или ослабления санкций против КНДР.

Не секрет, что в ряде столиц в канун визита Ким Чен Ира в Пекин ожидали, что он объявит о безоговорочном возвращении своей страны в шестисторонние переговоры. Это не произошло и не могло произойти - хотя бы потому, что в протокольной и внешнеполитической практике КНДР нет прецедентов, когда бы национальный лидер выступал с заявлениями по конкретным, пусть и важным международным вопросам. Тем не менее ход дискуссий по ядерной проблеме - а корейские, как и китайские, источники сообщают об этом довольно подробно - свидетельствует о позитивном настрое с обеих сторон в этом вопросе. Согласно данным, опубликованным агентством ЦТАК, участники переговоров договорились «осуществить совместно с другими странами Северо-Восточной Азии усилия для достижения цели денуклеаризации полуострова в соответствии с положениями Совместного заявления от 19 сентября 2005 года». Одновременно Ким Чен Ир заявил о готовности КНДР работать наряду с другими участниками в интересах создания благоприятных условий для возобновления шестисторонних переговоров, подтвердив приверженность своей страны мирному урегулированию ядерной проблемы через диалог. При этом лидеры двух стран высказались за принятие мер, призванных не допустить эскалации напряженности на Корейском полуострове и вокруг него. Последнее можно расценить как прозрачное предупреждение Южной Корее: пора прекращать истерию вокруг гибели судна, чтобы не навлечь худших последствий.

В Вашингтоне и Сеуле остались неудовлетворенными итогами обсуждения в Пекине ядерной проблемы и вопросов региональной безопасности, указав на то, что Пхеньян должен подкрепить «расплывчатые формулировки» конкретными шагами по денуклеаризации. Однако такие шаги не предпринимаются в одностороннем порядке. А ведь, согласно тексту Совместного заявления, обязательства несут не только Пхеньян, но и другие участники; со стороны Японии и Южной Кореи многие из этих обязательств так и остались до конца не реализованными. Кроме того, пока неясно, готовы ли Южная Корея, США и Япония к скорейшему возобновлению переговоров, или тактической задачей ближайшего времени станет выдвижение все новых обвинений против КНДР и ее «дожимание» в международном плане под предлогом причастности Пхеньяна к трагедии с корветом «Чхонан».

Конечно, окончательные оценки поездки Ким Чен Ира в Китай давать рано, но уже сейчас Россия может извлечь из неё урок. Пекин при всех «подводных течениях» в корейско-китайских отношениях проводит в отношении КНДР последовательную, самостоятельную политику, закрепляя своё участие в корейских делах, теснее привязывая к себе Северную Корею. И делает это в собственных интересах, без оглядки на Запад, критикующий КНР за поддержку «тоталитарного режима». Эта линия хорошо воспринимается Пхеньяном: там понимают, что приверженность международным обязательствам соединена у Пекина с развитием всесторонних отношений с традиционным партнером.

Россия не будет состязаться с Китаем за преобладание в Северной Корее - в советское время подобная политика себя не оправдала. У Москвы сейчас нет таких далеко идущих планов в отношении КНДР, как у Китая, но дело в том, что российская политика на северокорейском направлении пассивна. Между тем КНДР – наш близкий сосед, в развитие которого Россия вложила когда-то немало материальных и людских ресурсов. Сегодня это наследие, при явном безразличии к нему, приходит в упадок.

Конечно, всему можно найти свои причины. Однако привлекательность России для корейцев как северных, так и южных как раз и состоит в том, что мы не являемся для них опасной державой, что у России нет никаких планов экспансии на Корейском полуострове. Это - большое политическое преимущество, которое может дать Москве фору перед другими странами, если суметь преимуществом воспользоваться.

Весомое присутствие в КНДР и в целом на полуострове как важном геополитическом районе способно послужить укреплению российских позиций на Дальнем Востоке и в Северо-Восточной Азии, служащих воротами России в Азиатско-Тихоокеанский регион.

Эскалация кризиса вокруг корвета «Чхонан»

В Сеуле опубликованы результаты работы комиссии по расследованию причин гибели 26 марта в Желтом море южнокорейского корвета «Чхонан». В докладе комиссии утверждается, чтособранные улики «практически однозначно подтверждают, что потопление «Чхонана» произошло в результате внешнего подводного взрыва, вызванного торпедной атакой северокорейской подводной лодки».

Оставим на совести комиссии невнятную формулировку «практически однозначно» (overwelmingly - в английском варианте текста). Главным доказательством, свидетельствующим, по мнению следствия, о причастности КНДР к трагедии, должен служить найденный чуть ли не в последние дни фрагмент винта торпеды, на котором обнаружена маркировка в «северокорейском стиле», а именно - обозначение «№1», выполненное на корейском языке. Утверждается, что эти обозначения, а также анализ найденных фрагментов полностью соответствуют характеристикам торпеды, найденной 7 лет назад у побережья Желтого моря.

Возникает вопрос: что за редкая удача сопутствовала следствию, если после мощнейшего взрыва (порядка 250-300 кг в тротиловом эквиваленте) нашли не просто обломки гипотетической торпеды, но конкретно - фрагмент с надписью, «изобличающей» Северную Корею? Точно такую же маркировку могла иметь и южнокорейская торпеда - простенькое «номер один» (других обозначений, выдающих страну-производителя не нашлось) в Южной Корее написали бы точно также.

Представители комиссии приводят все новые потрясающие воображение факты и подробности. Оказывается, было установлено, что за 2-3 дня до «нападения» несколько небольших подводных лодок в сопровождении корабля поддержки покинули северокорейскую базу ВМС на Желтом море (ее название и место расположения на всякий случай не приводятся) и отбыли в неизвестном направлении, а вернулись обратно спустя 2-3 дня после того, как всё произошло. Отследить движение подлодок, хотя дело происходило в особо контролируемой зоне, в особо охраняемом районе морской границы между Югом и Севером, не удалось: лодки якобы на время пропали с экранов радаров, и их маршрут остался неизвестен. Такая версия полностью противоречит более ранним заявлениям американских военных о том, что, по данным космической и звуко-акустической разведки США, в районе катастрофы никаких северокорейских плавсредств, включая подводные лодки, зафиксировано не было.

В первые же часы после оглашения выводов комиссии началась лихорадочная «раскрутка» предложенного сюжета. Создаётся впечатление, что всё шло по заранее заготовленному сценарию.В заявлении Белого Дома, опубликованном почти одновременно с докладом комиссии, отмечено, что США поддерживают выводы о виновности Северной Кореи в нападении и «осуждают данный акт агрессии». Еще раньше в ходе телефонного разговора с президентом РК Ли Мен Баком Барак Обама согласился с мнением о том, что все контакты с Северной Кореей должны быть приостановлены до получения окончательных выводов о причинах трагедии и выявления ответственных за нее лиц. О своей решительной поддержке Сеула (об оценке данных следствия ни слова!) заявили в Токио, где по традиции - чтобы ни случилось - выступают за усиление внешнего давления на Пхеньян и его международную изоляцию.

В самой Южной Корее тон кампании задал президент, который дал указания силовым министерствам принять решительные контрмеры в отношении Северной Кореи с тем, чтобы та не смогла повторить «свои безрассудные провокации.» В политических и особенно военных кругах глухо заговорили о целесообразности неких мер возмездия, вплоть до «ответных военных акций точечного характера». Выразителем этих настроений стал министр обороны Ким Тхэ Ен, который заявил, что Северная Корея «должна сполна расплатиться за содеянное.» В Сеуле, как грибы после дождя, создаются все новые органы кризисного реагирования, по контролю за состоянием национальной безопасности или на предмет проверки готовности органов государственного управления к слаженной работе «в условиях чрезвычайной ситуации.» В воздухе основательно запахло порохом.

И все же решение о возможной военной акции против КНДР в Сеуле приберегают на самый крайний случай, понимая, чем это может грозить всему Корейскому полуострову. А вот дипломатическое давление, предпочтительно по линии Совета Безопасности ООН, в Сеуле считают идеальным вариантом. При этом южнокорейцы очень хотят притянуть к поддержке своей позиции все наиболее важные для них страны, включая партнеров по шестисторонним переговорам и постоянных членов СБ ООН. Поскольку позиция Запада в целом ясна, то теперь центр дипломатической активности Сеула переносится на работу с Россией и КНР, чтобы убедить их поддержать южнокорейское руководство в его стремлении «наказать» Пхеньян.

21 мая состоялся телефонный разговор С.В.Лаврова с южнокорейским министром иностранных дел Ю Мен Хваном, в ходе которого последний вновь привлек внимание к выводам следствия, подчеркнув, что собранные улики указывают на виновность Пхеньяна. Ответ российского министра, судя по официальному сообщению МИД РФ, был дипломатичным. Сеулу указали, что Москва внимательно изучит все имеющиеся по этому делу материалы и не только южнокорейские, но и те, которые «поступают из других источников.» Тем самым Сеулу ясно было дано понять, что у Москвы полного доверия к южнокорейской версии нет - вопрос требует объективной проверки. Одновременно с российской стороны была подчеркнута необходимость проявления всеми заинтересованными сторонами сдержанности и осторожности, чтобы не допустить дальнейшей эскалации напряженности на Корейском полуострове. Это как раз и есть требуемая в данной ситуации ответственная линия. Важно, чтобы Москва сумела удержать заявленную ею позицию.

На схожих позициях стоят и китайцы.Представитель МИД КНР охарактеризовал аварию корвета «Чхонан» как «трагическую неожиданность» и высказал мнение, что при решении данного вопроса необходимо сделать акцент на мире и стабильности на Корейском полуострове и в Северо-Восточной Азии. Он призвал все стороны сохранять спокойствие, сдержанность и осмотрительность до окончательного выяснения истинной картины инцидента. В неофициальном плане китайцы указывают на то, что собранная южнокорейской стороной доказательная база малоубедительна, страдает явными пробелами и противоречиями,поэтому Китай будет выстраивать собственные оценки итогов расследования.

В конце мая в КНДР были опубликованы три важных документа - заявления Государственного комитета обороны КНДР, Министерства иностранных дел, Комитета по мирному объединению Кореи. В них категорически отметаются все попытки южан обосновать причастность Севера к инциденту.В документах говорится, что так называемые «улики» сфабрикованы; КНДР готова направить в РК своих инспекторов для проверки «вещественных доказательств». Одновременно КНДР даёт жесткую политическую оценку происходящего. Нынешнюю ситуацию, считают в Пхеньяне, можно расценивать как «один из этапов войны» со всеми вытекающими последствиями. В этих условиях Республика мобилизует все силы для защиты национального суверенитета, и если в Сеуле все же решатся на меры «возмездия», Пхеньян ответит полномасштабной войной и неограниченным применением военной силы.Сомневаться в том, что при чрезвычайных обстоятельствах северокорейцы действительно пойдут на серьезные ответные шаги, не приходится.

Предложение Пхеньяна направить в РК делегацию своих экспертов для совместного изучения найденных южанами «вещественных доказательств» своевременно и конструктивно. Такое сотрудничество в кризисной ситуации сохранит линию связи и контакты между Севером и Югом, а при добросовестном подходе сторон к работе двусторонней группы может стать и важным фактором урегулирования конфликта. Очень важно было, как Сеул отреагирует на это предложение. К сожалению, руководство РК в итоге отвергло эту идею Пхеньяна, что автоматически усилило сомнения насчёт доказательной базы южан.

После обнародования итогов работы комиссии по расследованию обстоятельств гибели корвета «Чхонан» с выводом о том, что причиной трагедии стала торпедная атака, произведенная северокорейской подлодкой, ситуация на Корейском полуострове быстро накалилась. Президент РК Ли Мен Бак 24 мая выступил с обращением к нации, в котором обрушил мощный заряд обвинений в адрес КНДР, инкриминировав ей организацию «военной провокации» против Юга. В связи с этим Сеул объявил о следующих шагах: Республика Корея (РК) прекращает торгово-экономические связи, обмены и контакты с Севером (помимо сотрудничества в Кэсонском технопарке, вопрос о дальнейшей судьбе которого будет решаться отдельно), вводит запрет на проход северокорейских судов через свои территориальные воды, возобновляет пропагандистское вещание через громкоговорители на границе с КНДР, которое было прекращено при президенте Но Му Хене в качестве жеста примирения. Кроме того, Ли Мен Бак потребовал от Пхеньяна принести извинения за содеянное и наказать лиц, ответственных за инцидент, угрожая, что в противном случае для Северной Кореи «не останется места в международном сообществе». Принято принципиальное решение о вынесении «досье» по инциденту с корветом на рассмотрение Совета Безопасности ООН в целях выработки и принятия международных мер осуждения и наказания «агрессора». Одновременно указывалось, что отныне РК не будет попустительствовать северокорейским авантюрам, как это случалось в прошлом (прозрачный намек на ошибочность «мягкотелой» политики прежних администраций), и решительно прибегнет к своему праву на самооборону в случае каких бы то ни было новых провокаций со стороны Севера.

Как и следовало ожидать, Пхеньян в долгу не остался. Категорически отрицая свою причастность к гибели корабля, руководство страны обвинило Сеул в фальсификации данных расследования, бездоказательных попытках свалить вину на Север, исходя из чисто политических мотивов. В качестве ответной реакции в КНДР было объявлено о проведении новой линии, нацеленной на полное свертывание межкорейских отношений и аннулирование всей созданной в прежний период договорно-правовой базы этих отношений, вплоть до денонсации договора о ненападении, примирении, сотрудничестве и обменах, заключенного еще в 1991 году. В конкретном плане предусматривались следующие контрмеры: прекращение всех контактов с «марионеточными властями», включая диалог по официальным каналам, до тех пор, пока администрация Ли Мен Бака находится у власти (т.е. до февраля 2012 года); разрыв всех ранее установленных линий связи между Севером и Югом, в том числе в Пханмунджоме, между обществами Красного креста, по военным каналам и между командованиями флотов в Желтом море - последние были созданы в целях предотвращения вооруженных инцидентов; введение запрета на проход и пролет южнокорейских судов и самолетов через морское и воздушное пространство КНДР. При этом было заявлено, что отныне все вопросы, возникающие в межкорейских отношениях, будут решаться по законам военного времени. Прозвучало также предупреждение о том, что в случае вещания направленной против КНДР информации через громкоговорители вблизи границы последние будут подавляться «точечным огнем».

В связи с осложнением ситуации в Пхеньяне заявили о приведении вооруженных сил в состояние полной боевой готовности и подчеркнули решимость в случае осуществления Сеулом действий, затрагивающих суверенитет КНДР, ответить на это «полномасштабной войной» и «неограниченным применением военной силы».

Нынешнее обострение напряженности на Корейском полуострове носит беспрецедентный характер. После окончания Корейской войны между Севером и Югом случалось всякое - возникали стычки и кровавые инциденты, не всегда удавалось определить, какая из корейских сторон инициировала очередной раздор, но важно то, что всякий раз эти вспышки относительно быстро локализовались, и до эскалации конфликта дело не доходило. Сейчас налицо стремление южнокорейского руководства и стоящих за его спиной американцев и японцев придать трагическому, до конца не проясненному [1] инциденту с гибелью военного корабля политический характер и, возложив всю ответственность на Северную Корею, использовать трагедию для ухудшения межкорейских отношений, а в идеале – добиться применения новых мер жесткого воздействия на КНДР по линии ООН и международного сообщества.

По мнению многих обозревателей, команде Ли Мен Бака, которая с самого начала прихода в Голубой дом под аккомпанемент примирительной риторики стремилась избавиться от созданного в прошлом позитивного наследия в межкорейских отношениях, теперь удалось добиться своего. В мае этого года в считанные дни были разрушены и фундамент, и надстроечные элементы разветвленного механизма межкорейского диалога, сотрудничества, контактов и обменов, мер в области безопасности и доверия, которые с большим трудом создавались в течение десятилетий. Впервые с начала 70-х годов, когда на Корейском полуострове еще свирепствовали ветры холодной войны, сформировалась ситуация, при которой обрублены все переговорные каналы между Севером и Югом. Обратное движение от «нижней точки» наверх может растянуться на долгие годы.

Главный вопрос сегодня - каким может быть дальнейший ход событий и какие цели преследуются основными игроками. Наиболее четко определились мотивы действий РК: обеспечив широкую международную поддержку своей позиции, добиваться принятия Советом Безопасности ООН максимально жестких мер против КНДР, предпочтительно новой санкционной резолюции, а если этот вариант не пройдет, то, по крайней мере, - официального заявления председателя Совбеза с признанием КНДР виновной стороной, осуждением действий этой страны и призывом к членам ООН свернуть по максимуму все свои связи с «агрессором». Судя по настрою южнокорейцев, в основе этой линии лежит стремление создать дополнительные проблемы в стране, и без того переживающей экономические трудности, и в конечном счете добиться значительного ослабления, а, возможно, и коллапса ненавистного режима у соотечественников на Севере. С внесением данного вопроса на рассмотрение СБ ООН в Сеуле считают необходимым поторопиться, чтобы «не утратить инициативы», и рассчитывают сделать это уже в начале июня.

Как ни странно, за всей этой сумятицей отошел на задний план ключевой для Корейского полуострова вопрос: какой видится в нынешних условиях судьба шестисторонних переговоров по урегулированию ядерной проблемы. Ведущие оппоненты Пхеньяна - РК, США и Япония, которые ранее настаивали на безусловном и немедленном возвращении КНДР за стол переговоров и даже предлагали конкретные рецепты решения этого вопроса (напомним о проекте «большой сделки», продвигавшемся президентом Ли Мен Баком), теперь обходят этот вопрос молчанием, как будто он уже не столь актуален, как копание в обломках погибшего корвета.

И здесь мы подходим к вопросу о том, кто на самом деле стоял за историей с гибелью злополучного корвета, и чьим интересам отвечало раскручивание этого инцидента до уровня «мировой проблемы». Ведь только наивный человек мог бы допустить мысль о том, что Южная Корея могла самостоятельно принять столь далеко идущие решения и в считанные дни развернуть масштабную международную кампанию без санкции и поддержки со стороны своего старшего союзника. И кто бы ни был истинным виновником трагедии с «Чхонаном», возникает версия о заранее срежиссированном и слаженном плане действий, который сейчас последовательно реализуется.

Напомним, что гибель судна произошла именно в те дни, когда начал работать китайский план реанимации шестисторонних переговоров, с которым в принципе согласились все стороны (проведение двустороннего американо-северокорейского контакта на высоком уровне; организация неофициальной встречи «шестерки»; возобновление пекинского диалога в полном формате). В конце марта, в соответствии с первой частью плана, глава северокорейской делегации уже собирался вылететь в США. Злые языки в Вашингтоне сейчас утверждают, что в этом и состоял «дьявольский замысел» Пхеньяна, нацеленный на срыв переговоров: в качестве отвлекающего маневра настаивать на встречах с американцами, а одновременно - готовить провокацию в Желтом море, чтобы «торпедировать» не только судно, но и сами шестисторонние переговоры. На наш взгляд, логики здесь нет никакой. Зачем Пхеньяну было идти на столь рискованную и явно проигрышную комбинацию, когда он в течение полутора лет без особых усилий, не «теряя лица», блокировал возобновление «шестисторонки»?

Однако есть и другие предположения, которые выглядят куда более логично. США, занятые преимущественно Ираном и Афганистаном, не имеют сейчас ни сил, ни возможности одновременно вести активные переговоры по ядерной проблеме Корейского полуострова. Многие аналитики считают, что нынешняя команда переговорщиков в лице С. Босуорта откровенно слаба и не располагает четким планом действий по выводу ситуации из тупика и достижению прогресса на переговорах, даже, если бы КНДР безоговорочно согласилась возобновить свое участие в них. Соответственно, могла возникнуть идея заморозить на неопределенное время под благоприятным предлогом переговорный процесс, возложив всю вину на «провокационное поведение» Пхеньяна, и действовать в этот период преимущественно по линии усиления санкционных механизмов воздействия на КНДР. Замораживание шестисторонних переговоров было, вероятно, признано в Вашингтоне оптимальным не только потому, что США не могут распылять свои ресурсы, но и потому, что, согласно внутренним (не публичным) оценкам, и Белый дом, и Пентагон не считают реальной ядерную угрозу со стороны КНДР, ввиду ограниченности и технического несовершенства ее ядерного потенциала, а также отсутствия средств доставки. Именно по этой причине инцидент с корветом «Чхонан» был на руку Вашингтону.

Трагедия на море стала удобным поводом для усиления давления на КНДР и углубления её международной изоляции. Однако в политической интриге, раскручиваемой на глазах, просматривается другая цель, а именно - сдерживание Соединёнными Штатами растущих амбиций Китая на Корейском полуострове и в регионе в целом. Задача-минимум для Вашингтона - поставить Пекин перед трудным выбором: с кем он - с северокорейскими «провокаторами» или с «цивилизованным сообществом», осуждающим действия Пхеньяна. И какой бы из этих вариантов ни избрали для себя китайцы, они неизбежно в проигрыше, поскольку придется либо конфликтовать с Сеулом и Токио, либо идти на осложнение отношений с Северной Кореей. Пока Пекину удается балансировать меж двух огней. В ходе визита в Сеул для участия в саммите восточноазиатской «тройки» премьер Госсовета КНР Вэнь Цзябао упирал на то, что нужно поскорее «перевернуть трагическую страницу» с «Чхонаном» и действовать ответственно в этом чувствительном вопросе, чтобы снизить уровень конфронтации на полуострове, сохранить мир и стабильность. Весь вопрос в том, как долго в Пекине смогут удерживаться на этой зыбкой платформе.

Американские СМИ уже начинают, пока вполголоса, рассуждать о том, что растущая напряженность вокруг Кореи создает благоприятные возможности для продвижения американских военно-политических интересов в регионе, близком к Китаю. США и их союзники давно демонстрируют обеспокоенность по поводу усиливающейся активности китайских ВМС. А ссылки на агрессивное поведение Северной Кореи создают хороший предлог для наращивания гонки вооружений США, Южной Кореи и Японии, что, собственно говоря, уже и происходит. В Сеуле на днях объявлено о проведении серии односторонних и совместных с США противолодочных и морских учений; усиливается и разведывательная деятельность союзников в акватории Желтого моря. Не отстает от них и Япония, которая планирует увеличение своего военного бюджета на следующий финансовый год и в рамках новой перспективной программы национальной обороны (на 10-15 лет), принятие которой ожидается. Естественно, «северокорейская угроза» в данном случае выглядит как искусно созданное пугало в то время, как скрытая цель - сдерживание Китая отнюдь не надумана.

А что же Россия? Южнокорейская сторона продолжают активно работать с Москвой, чтобы склонить ее на свою сторону. Президент Д.А. Медведев в ходе телефонного разговора с Ли Мен Баком высказался в том плане, что на данном этапе самое главное установить истинную причину гибели судна и при наличии достоверной информации принять те меры в отношении виновных, которые международное сообщество признает адекватными и необходимыми. В этих целях было объявлено о решении направить в Южную Корею группу российских экспертов для детального ознакомления на месте с итогами расследования и собранными вещественными уликами. Понятно, что это - промежуточная позиция: руководство России проявляет разумную осторожность, оставляя за собой право делать более определенные выводы лишь после тщательного изучения ситуации. Ситуация же во многом продолжает оставаться неясной. Однако важный урок, который предстоит извлечь, состоит в том, что хроническая нестабильность на Корейском полуострове создаёт реальные угрозы российскому Дальнему Востоку. Причины напряженности в межкорейских отношениях коренятся не столько в «непредсказуемости и агрессивности» Пхеньяна, сколько в недальновидной, рискованной политике Сеула. А также – в стремлении США законсервировать военно-политическую ситуацию, способствующую поддержанию напряжённости в Корее на уровне, который позволит «сдерживать» в этом стратегически важном районе мира и Китай, и Россию.

Авторы материала будут продолжать отслеживать развитие нынешнего кризиса на Корейском полуострове.


Примечания:

[1] Как известно, существует немало альтернативных версий, разработанных в ходе независимых расследований, проведенных, в том числе, СМИ РК, Японии и других стран, выводы которых сводятся к тому, что корвет «Чхонан» стал жертвой мины или «дружественного огня» со стороны своих кораблей, участвовавших в то время в совместных маневрах американо-южнокорейских ВМС неподалёку от места инцидента. Заключения подобных расследований категорически отвергаются официальными властями РК и США, их продолжение не приветствуется, авторы третируются как сторонники «конспирологических теорий», но многие поднятые вопросы остаются без ответов, а детали трагедии окутаны завесой секретности.


Институт Востоковедения РАН


 

Читайте также на нашем сайте:

«Ядерная программа КНДР» Александр Шилин


Опубликовано на портале 07/07/2010



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика