Главная Карта портала Поиск Наши авторы Новости Центра Журнал

Эмманюэль Тодд. После Империи. Pax Americana — начало конца

Версия для печати

Избранное в Рунете

Кирилл Коваль

Эмманюэль Тодд. После Империи. Pax Americana — начало конца


Эмманюэль Тодд. После Империи. Pax Americana — начало конца

Появившаяся в 2002 году книга французского социолога, историка и антрополога Э.Тодда «После империи» сразу стала интеллектуальным бестселлером. Переведенная более чем в 20 странах, включая Россию, она не один месяц была самой обсуждаемой в Европе и Америке книжной новинкой. Эмманюэль Тодд не просто одним из первых бросил вызов мнению о наступлении эры американского лидерства, которое в тот момент казалось чуть ли не общепринятым. Он предложил свою, во многом неожиданную концепцию кризиса, охватившего США, построенную на большом массиве цифр, фактов, теорий, идей из разных сфер – от демографии и экономической статистики до культурологии и исторических параллелей.

Рецензия на книгу:
Todd Emmanuel. Apres l`Empire. Essai sur la decomposition du systeme americain. Paris: Gallimard, 2002. 233 p.
Тодд Э. После империи. Pax Americana - начало конца. М., 2004
 
 
«После империи» — самая обсуждаемая сегодня в Европе и Америке книга. Её автор — французский историк, социолог, антрополог Эмманюэль Тодд полемизирует с широко распространённым сегодня мнением о наступлении эры американского господства, причём в отличие от других подобных работ Тодд не просто констатирует сам факт охватившего США кризиса, а предлагает, избавившись от стандартного образа Америки, свою, во многом парадоксальную модель. Обилие цифр, фактов, теорий и идей, излагаемых и анализируемых Тоддом, таково, что поначалу в них сложно разобраться. Здесь данные демографии, статистики, анализ современной периодики, исторические параллели. Однако в конечном итоге весь этот информационный массив выстраивается в красивую и стройную схему.
Так что такое Америка сегодня?
Страх оказаться в изоляции, страх не просто перестать быть ведущим, а стать бесполезным игроком, — нечто большее, чем просто новое явление: это кардинальное изменение исторического облика. По мнению Тодда, мы присутствуем при появлении такого явления, как театральный милитаризм, основные элементы которого состоят в следующем:
— не решать окончательно проблемы, чтобы оправдать нескончаемые военные действия;
— сосредотачиваться на микродержавах — Ираке, Иране, Северной Корее и Кубе;
— создавать новые виды вооружения.
 
Отчего же, спрашивает Тодд, происходит эта боязнь дистанцирования от мира, ведь это было смыслом бытия Америки со времён Декларации о независимости 1776 года до событий в Перл-Харборе в 1941-м.
С началом ХХ века США уже больше не нуждаются в остальном мире. После небольшого отступления, вызванного Первой мировой войной, американское общество вновь возвращается к изоляционизму. И пришлось ждать 1941 года, чтобы «по инициативе Японии и Германии» Соединённые Штаты заняли соответствующее им место.
Американская гегемония 1950-1990 годов, крушение коммунизма повлекли за собой драматическое ускорение процесса формирования уз зависимости. За десятилетие, предшествующее началу ХХI века, американский внешнеторговый дефицит вырос со 100 млрд. до 450 млрд. долларов. В тот момент, когда, по словам Тодда, мир начинает приобщаться к демократии и учиться обходиться в политическом плане без Америки, последняя, утрачивая свои демократические характеристики, открывает для себя тот факт, что она не может обходиться без остального мира.
Казалось бы, события 11 сентября должны лишний раз подчеркнуть идею о нестабильности мира, «конфликте цивилизаций», однако Тодд-антрополог придерживается другого мнения. В действительности, замечает Тодд, 11 сентября случилось в момент, когда «исламистское возбуждение вступило уже в фазу регресса». Дело в том, что прогресс не может быть лёгким и прямолинейным. Очень часто «подъём культурного и умственного уровня сопровождается кризисом переходного периода», и здесь Тодд выделяет две составляющие — ликвидацию неграмотности и контроль над уровнем рождаемости, называя это процессом ментальной модернизации.
Динамика роста грамотности и стабильная тенденция к контролю над рождаемостью приводят ко более высокому уровню сознания и делают неконкурентоспособными общества с авторитарными режимами. Достигается равновесие, общества стремятся к демократии. А войны между демократиями невозможны.
Всем, кто желает поразмышлять об американской системе в терминах истории, Тодд предлагает провести сравнение с двумя античными империями — афинской и римской. И действительно, сравнение США с античными империями занимательно как с точки зрения богатства материала, так и с точки зрения выводов. «Имперская» эволюция американской экономики напоминает развитие Рима после овладения Средиземноморским бассейном. Огромный внешнеторговый дефицит рассматривается Тоддом как имперский налог, с 1970 по 2000 год чётко просматривается процесс социальной поляризации римского типа — рост плутократии и расширение плебса. «Похоже, что в последние годы ХХ века Америка достигла скорее стадии «хлеба и зрелищ», чем чуда «новой экономики информационных автострад». Конечно же, некоторые сравнения выглядят натянутыми, но автор уверен, что именно в это время происходит ускорение развития имперских тенденций. Например, процесс «взимания дани», прежде всего с Японии и Германии — стран, имеющих на своей территории наибольшее количество американских войск и оплачивающих их проживание и питание. Далее прямые денежные поставки со стороны союзных государств (война в Заливе), экспорт оружия, стремление установить контроль над зонами, производящими нефть. Эта ситуация выглядит столь магически, что экономическая роль США видится не в производстве товаров, а в производстве валюты, то есть в чеканке единой имперской денежной единицы.
Известно, что одной из опор империи, обуславливающей одновременно и её динамизм, и её стабильность, является универсализм, то есть способность относиться на равноправной основе ко всем людям и народам. Анализируя данные американской демографической статистики, Тодд приходит к выводу о спаде универсализма в США. Вызывают озабоченность два основных показателя: разделение американского общества на три обособленные группы (белые, чернокожие, испаноговорящие) и рост показателей детской смертности среди чернокожего населения, что свидетельствует о провале полувековых усилий политики расовой интеграции. Равенство приносится в жертву «мультикультурализму».
Переоценив экономическую эффективность коммунизма, развитый мир недооценил трудности, связанные с его падением. И в этой связи выбор в пользу национальной модели развития был бы для США в долгосрочной перспективе бесконечно более верным. Но придумать и воплотить в жизнь эту модель представлялось слишком трудоёмким и утомительным.
Намного легче и выгоднее верить в окончательное крушение России и становление США в качестве единой супердержавы.
Любая внешняя политика, утверждает Тодд, опирающаяся на столь ненадёжную гипотезу, как исчезновение могущества России, чревата для Америки колоссальным риском — риском трансформации ситуации полуимперской в псевдоимперскую.
Продвижение НАТО на восток, по сути направленное против России, пренебрежение своими европейскими союзниками, их унижение, односторонние действия, пренебрежение Японией с её самой эффективной в мире экономикой, неустанные провокации по отношению к Китаю и нападки на Иран — всё это выглядит так, будто Америка сама создаёт евразийскую коалицию из различных стран, раздражённых неопределённостью её поведения. Тодд убеждён, что американская «неуклюжесть» неслучайна, она — результат как имперского выбора, так и сиюминутных интересов.
Есть скрытая логика в том, пишет Тодд, что внешне американская дипломатия ведёт себя как подвыпивший и потому осмелевший человек. Реальная же Америка слишком слаба и может позволить себе бороться лишь против военных карликов. Провоцируя всех второстепенных игроков, она, по сути, лишь пытается демонстрировать свою мировую роль. Но все сегодняшние телодвижения отклоняются от главных направлений реалистической американской стратегии: сохранить контроль над промышленными полюсами — Европой и Японией, нейтрализовать Китай и Иран и сломить единственного реального военного противника — Россию.
И именно вопросу о России и её месте в будущем мировом порядке Тодд в своей книге отводит значительное место. «Россия действительно начинает выплывать из десятилетия беспорядков». Восстанавливается способность государства получать часть национального богатства. Страна имеет положительное сальдо торгового баланса. Россия ведёт себя как надёжный финансовый партнёр, поскольку она без особых проблем обеспечивает погашение своего внешнего долга. Более того, отмечает автор, столкнувшись с непредсказуемым и агрессивным поведением США, Россия приступает к восстановлению минимального военного потенциала. Конечно, было бы рискованным утверждать, что Россия решила все свои проблемы.
По мнению Тодда, либерализированная российская экономика никогда не станет индивидуалистическим капитализмом англосаксонского типа. Она сохранит черты общинного характера, создав горизонтальные формы ассоциаций. Очевидно, что и политическая система не будет функционировать по образцу американской или английской двухпартийной системы. Что же касается внешней политики, то главная отличительная черта России — это сохранение её универсалистского подхода к международной политике, которого сегодня очень недостаёт международной политике в целом. Однако, учитывая сохранившиеся проблемы в сфере демократии и здравоохранения, начало подъёма России нельзя рассматривать как окончательный элемент нового мирового пейзажа. Тем не менее «рядом с зависимыми от мира Соединёнными Штатами Россия самой природой определена как независимая от остального мира».
Если Россия не впадёт в анархию или авторитаризм, она сможет стать важным фактором международного равновесия: сильная страна, без претензий на гегемонию, выражающая эгалитарный подход к отношениям между народами.
К тому же России тем легче занять такую позицию, что она в отличие от США не зависит экономически от асимметричного взимания у других стран товаров, капиталов или нефти.
И в качестве политического прогноза относительного будущего Европы: отмечая появление нового английского антиамериканизма на левом и правом фланге политического спектра, Тодд прогнозирует дальнейшее сближение внутри Европейского союза между французами, немцами и британцами. «В Европе растущее желание слияния с Соединёнными Штатами всё более и более эффективно сводится на нет необходимостью разъединения. Такого рода напряжённость типична при приближении разрыва». Обладая более мощной промышленностью, чем США, Европа может больше не бояться в военном отношении очень ослабленной России, и она могла бы достичь настоящей стратегической автономии. К тому же равновесие ядерного устрашения, которое фактически постоянно существует между США и Россией, даёт Европе достаточно много времени для решения собственных проблем. Европа не имеет особых проблем во взаимоотношениях с внешним миром. И поскольку Европа заинтересована в мире с её ближайшими соседями — Россией и мусульманским миром, заинтересована в экономическом сотрудничестве с Японией, то её приоритетные стратегические цели отныне диаметрально противоположны позициям США.
«Позволим современной Америке, если она этого желает, расходовать оставшуюся у неё энергию в «борьбе против терроризма» — эрзаце борьбы за поддержание гегемонии, которой уже больше не существует», — говорит в заключении Тодд. «Если она будет упорствовать в желании демонстрировать своё всемогущество, то она закончит лишь тем, что покажет всему миру своё бессилие».
 


Опубликовано на портале 27/10/2008



Мнения авторов статей могут не совпадать с мнением редакции

[ Главная ] [ Карта портала ] [ Поиск ] [ Наши авторы ] [ Новости Центра ] [ Журнал ]
Все права защищены © "Перспективы", "Фонд исторической перспективы", авторы материалов, 2011, если не обозначено иное.
При частичной или полной перепечатке материалов ссылка на портал "Перспективы" обязательна.
Зарегистрировано в Роскомнадзоре.
Свидетельство о регистрации средства массовой информации: Эл № №ФС77-61061 от 5 марта 2015 г.

Яндекс.Метрика